Позднее, у меня в кабинете, мы подробно обсудили положение дел. Я достал из книжного шкафа «Психические измерения» и передал книгу Морису Клау.

— Где-то здесь, — пророкотал он, перелистывая страницы. — Зачитываю: «Восьмого августа 1858 года фра Джулимо, который принадлежал к независимому религиозному братству, занимавшему дом с 1851 по 1858 год, был найден задушенным у подножия тополя неподалеку от ворот». Мало смог я узнать о том братстве, — сказал он, поднимая глаза, — но они были, мне кажется, людьми добропорядочными. После убийства они почти сразу же покинули усадьбу. Арестов не было.

Клау справился с книгой.

— Далее, в конце февраля или в начале марта 1863 года в доме поселился мистер Б.Д. Он был антикваром с европейской известностью и повадками затворника. Всего лишь с двумя слугами — старым солдатом с женой — он жил в «Парке», то есть в «Роще», с весны 1863 по осень 1865 года. Известный нам Пепли дословно пересказывает беседы с людьми, что слышали рассказы мистера Д. о том, как порой ночью звал его по имени из тополиной рощи тихий голос. Приведена беседа с его слугой и женой последнего, подтверждающая эти заявления.

Однажды сентябрьским утром мистер Д. найден был мертвым в роще. Причина смерти в точности так и не установлена. Дом приходит в упадок. Он так необитаем; его страшатся. С 1865 до 1888 года стоит он совершенно пустой.

Затем усадьбу занимает некий мистер К.; но он прожил там лишь два месяца, этот К. После него усадьбу один за другим снимали еще трое жильцов. Только один из них жил там — неделю; остальные же, узнав, как должно полагать, о дурной славе дома, так в него и не въехали.

Семнадцать лет назад произошла последняя трагедия, связанная со зловещей тополиной рощей. В усадьбе появился эксцентричный старый холостяк и летом 1903 года пригласил к себе племянницу. Свидетельства указывают мне ясно, что бедняжка была невротичкой — о, это очевидно; потому объяснима трагедия. Она выпала, или выпрыгнула, из окна своей спальни однажды июньской ночью, и обнаружена была мертвой у подножия первого в роще тополя. Проклятье! Это морг, этот дом!

Он возвратил мне книгу и замолк, глядя на меня.

— Вы сами посещали усадьбу? — прервал я затянувшееся молчание Клау.

— Четырежды, в разное время, мистер Сирльз! Шепот слышен лишь в нескольких комнатах, и только тогда, когда окна открыты. Заметьте, однако, что все трагедии случились в теплые месяцы, когда оставались окна распахнутыми.

— В этом шепоте… было нечто сверхъестественное?

— О нет. Вы прочитали ведь мои разъяснения.

II

Хауфман озадаченно уставился на нас.

— Везет же мне! — заметил он. — Грета прочла вашу книгу, мистер Клау, и уже сообразила, или скоро вычислит, что «Парк» и «Роща» — одно и то же. Я-то предпринял эту поездку скорее из-за нее, — добавил он. — Та переделка, о которой я вам рассказывал, заставила ее поволноваться. Ей казалось, что какой-то тип ее преследует. Доктора заявили, что это частый симптом нервного расстройства, и велели сменить климат. Так что я все бросил — подумал, пусть лучше выздоравливает. Черт подери этот дом!

И он распрощался, твердо вознамерившись сменить место жительства. Но сама мысль о том, что придется подвергать себя таким неудобствам из-за малопонятных легенд о призраках, была чужда его практическому уму; миновало две недели, а Хауфманы все еще оставались в «Роще».