Вскоре в дверях появилась занятная фигура. Это был высокий мужчина, сильно сутулившийся, так что рост его казался меньше — то ли глубокий старик, который легко нес бремя своих лет, то ли человек молодой, но преждевременно постаревший. Что было правдой, сказать не смог бы никто. Его кожа отливала серостью грязного пергамента, а волосы, косматые брови и реденькая бородка казались блеклыми и начисто лишенными цвета. На голове у него красовался давно вышедший из моды коричневый котелок, на носу сидело изящное пенсне в золотой оправе, с шеи свисал черный шелковый шарф. Длинный черный плащ с пелериной закрывал эту сутулую фигуру с головы до пят, а из-под заляпанного грязью края плаща выглядывали остроносые парижские туфли.

Вошедший снял котелок.

— Доброе утро, мистер Корам, — сказал он.

Его голос напоминал отдаленное громыхание пустых бочек; акцент был неуловим.

— Доброе утро, — (детективу), мистер Гримсби. Доброе утро, мистер Сирльз. Ваш друг, мистер Глейд, сообщил мне, что я найду вас здесь. Доброе утро, инспектор. С мисс Корам я уже поздоровался.

Он достал из-под подкладки своего котелка крошечный цилиндрический пузырек для благовоний и увлажнил несколькими каплями свой высокий, бледный лоб. Воздух наполнился запахом вербены. Затем странный гость вернул пузырек в котелок, а котелок снова водрузил на покрытую редкой порослью макушку.

— Слышен здесь запах мертвецов! — сообщил он.

Я отвернулся, чтобы скрыть улыбку — столь нелепым показался мне на первый взгляд тот поразительный человек, что известен под именем Мориса Клау.

— Мистер Корам, — продолжал он, — я старый глупец, которому снятся иногда мудрые сны. Изучение преступности — хобби занятого человека. Я видел убийства на Золотом берегу, где черная лихорадка плясала в воздухе над мертвыми, словно неотлетевшая душа, я видел кровь в арктической Лапландии, где от холода она превращалась в красный лед, не успев вытечь из вен. Разрешите ли мне попытаться вам помочь?

Все мы, включая полицейских, были впечатлены его словами.

— Безусловно, — ответил Корам, — не соизволите ли?

Морис Клау склонился над мертвым телом.

— Вы сдвинули его с места! — резко произнес он.

Ему разъяснили, что сделано это было исключительно в целях медицинского осмотра. Морис Клау рассеянно кивнул. Вооружившись большой лупой, он стал осматривать тело бедняги Конвея. Он исследовал волосы, глаза, руки и ногти убитого, после провел длинными, гибкими пальцами по полу рядом с телом — и вдохнул запах пыли.

— Будьте добры поведать мне, что произошло, — сказал он, выворачивая карманы убитого.

Корам стал рассказывать о случившемся; тем временем Клау задавал ему странные вопросы и успел внимательно исследовать чуть ли не каждый дюйм Греческого зала. У стенда с арфой он замер и вперил взгляд в инструмент.

— Вот здесь несчастья средоточье, — пробормотал он. — Что известно мне о подобных греческих инструментах? Дайте поразмыслить.

Он закинул голову назад, зажмурив глаза.

— Столь редкие предметы старины, — снова загромыхал голос Клау, — имеют свою историю, и преступления, ими порождаемые, носят циклический характер.

Рукой он медленно изобразил в воздухе окружность.

— Будь только мне известна история этой арфы! Мистер Корам!

Он бросил взгляд на моего друга.

— Мысли вещественны, мистер Корам. Если мне будет позволено провести ночь здесь — на том самом месте, где пал бедный Конвей — я сумею из окружающей атмосферы (а она подобна чувствительной фотографической пластине) извлечь картину, которую сознание его, — и он указал на Конвея, — запечатлело последней!

Человек из Скотланд-Ярда засопел.