Хранительница еще несколько мгновений смотрела на замолчавшую рацию в своей руке — и вдруг, словно опомнившись, рванулась к приборам. За оставшиеся секунды ей предстояло еще слишком многое успеть. Слишком многое. Например, спасти Землю… и своего любимого… Сверкнул в волосах серебристый обруч, тонкие пальцы коснулись клавиш на панели одного из приборов — пусть только он продержится еще немного, а уж она не подведет. У него свой бой, у нее — свой, но войну они выиграют вместе. Смахнув предательские слезы, Обира начала работать…

— Молодец, Сашка, — тихонько шепнул генерал, отключая РДС, — я знал, что ты найдешь выход. Ты ведь никогда не проигрывал, никогда и нигде. Молодец. Прощай, майор…

Юрий Сергеевич замолчал, молчали и остальные — в такой момент все разговоры ни к чему. Все ясно и так — точки над "i" расставлены, роли — кому жить, а кому умереть — распределены… К чему еще какие — то слова?

Стараясь не встречаться взглядом ни с кем из своих бойцов, генерал поднял бинокль и с удвоенным усердием принялся обозревать знакомую до боли панораму окружающей пустыни. Больше ему теперь все равно ничего не оставалось делать. Только ждать…

Отряд выполнил приказ майора, не подпустив к нему ни одну из атакующих тварей. Увы, это стоило ему еще двух жизней — последнего из зельцевских солдат и бросившегося ему на помощь Глаза: сказался недостаток боекомплекта. Люди уже не могли встретить нападавших массированным заградительным огнем, а прицельная стрельба больше не приносила желанного результата. Конечно, и твари дорого заплатили за свой успех — четыре или пять из них остались лежать на подступах к обороняемому участку, однако воскресить погибших товарищей это не могло…

Последнее из атаковавших отряд майора существ уничтожила, сама того не зная, Обира — сфокусированный ею портал открылся на пути прыгнувшей твари и попросту разметал посторонний объект на разрозненные молекулы. Еще один отчаянный, на пределе возможностей бой закончился в пользу людей, но это был еще не конец: из глубины заброшенных коридоров уже приближался совершенно иной враг — бестелесный, не облеченный ни в одну из привычных форм, не способный размышлять… Враг, против которого бесполезно самое совершенное оружие и самые изощренные боевые навыки, враг, убивающий одним только своим присутствием… Враг, имя которому — вакуум, великое космическое Ничто…

Воздух стремительно покидал агонизирующую станцию. Вырываясь через раскрытые шлюзы, он мгновенно замерзал, окружая искусственную планету хрупкой ледяной оболочкой, удерживаемой силами притяжения, — казалось, боевая станция вдруг обрела собственную атмосферу. В многокилометровых коридорах, впервые за миллион лет, господствовал порожденный разностью давлений ветер — самый настоящий ветер, не имеющий ничего общего с работой обычных вентиляционных систем…

Воздух в гигантской оранжерее тоже пришел в движение, будто стремясь как можно скорее покинуть это надоевшее ему место, освободиться от намертво въевшегося в его эфемерную плоть порохового дыма и резко пахнущей какой-то чужой химией гари…

Дождавшись, пока окно входа засветится ровным жемчужным светом, майор отдал свой последний приказ…

Окунь, которому предстояло первому шагнуть в зыбкое телепортационное ничто, пожалуй, впервые в жизни отказался подчиниться командиру:

— Ты не прав, Саша. — Глубоко посаженные, покрасневшие от усталости и дыма глаза в упор смотрели на майора. — Почему именно ты? Давай я останусь, а? Прошу тебя, Сашка, разреши мне… — О серьезности намерений старлея говорило уже то, что он даже не добавил к сказанному своего обычного "чистое здоровье".