Изменить размер шрифта - +

Как обычно, Хуанита пополнила глиняный горшок, в котором хранился хлеб, положив свежий поверх старого. Джордж с упреком заметил:

— Хуанита, так же нельзя! Хлеб внизу уже заплесневел.

Чтобы доказать свою правоту, он перевернул горшок и вытряхнул весь хлеб на пол. Последними полетели засохшие корки, за ними — лист белой бумаги, которым Хуанита проложила донышко горшка, а потом маленькая книжечка в темно-синей обложке.

Она лежала на полу между ними, и они с недоумением глядели друг на друга, гадая, откуда она там взялась.

— Что это такое?

Джордж поднял книжечку с пола и повертел ее в руках.

— Это паспорт. Британский паспорт.

— И чей же он?

— Похоже, сеньориты.

 

Он решил начать не с момента отплытия, а с середины путешествия — с той недели, когда зашел на Эклипсе в Делос. Потом вернуться к началу, описав в виде цикла коротких воспоминаний, как обдумывал будущее плавание, планировал и готовил его. Бумага была гладкой и упругой, каретка машины двигалась плавно, как хорошо отлаженный мотор. Селина все еще купалась, а Хуанита отправилась в прачечную: она ожесточенно терла мылом простыни, напевая какую-то местную песенку, поэтому, когда в дверь постучали, Джордж услышал не сразу.

Стук был негромким, еле различимым за стрекотаньем пишущей машинки; через несколько секунд дверь отворилась и Джордж, заметив какое-то движение, поднял глаза, не отрывая рук от клавиш.

В дверях стоял мужчина — молодой, высокий и очень привлекательный. На нем был деловой костюм и белая рубашка с галстуком; несмотря на жару он выглядел до невозможности подтянутым и свежим.

Мужчина заговорил:

— Извините за беспокойство. Я стучал, но мне никто не открыл. Это Каса Барко?

— Да.

— Тогда вы, должно быть, Джордж Дайер.

— Да, это я, — Джордж поднялся на ноги.

— Меня зовут Родни Экланд.

Для продолжения беседы ему определенно требовалось выполнить необходимый ритуал знакомства. Мужчина пересек комнату и протянул Джорджу руку.

— Здравствуйте, как поживаете?

Джордж отметил: Крепкое рукопожатие. Умный, смотрит прямо в глаза, наверняка очень надежный. А потом, не в силах сдержаться, уничижительно: Скучный, аж зубы сводит.

— Я полагаю, Селина Брюс остановилась у вас?

— Да. Она здесь.

Родни с вопросительным выражением обвел глазами дом.

— Она ушла купаться.

— Ясно. Что ж, в таком случае я, видимо, должен дать вам некоторые объяснения. Я адвокат Селины. — Джордж никак не прокомментировал его слова. — Боюсь, что именно я являюсь косвенным виновником ее визита в Сан-Антонио. Я подарил ей вашу книгу, она увидела фотографию на обложке и убедила себя в том, что вы ее отец. Она рассказала об этом мне, предлагала вместе ехать разыскивать вас, хотела, чтобы я ее сопровождал, однако мне, к несчастью, пришлось отправиться в Борнмут на встречу с важным клиентом, а когда я возвратился в Лондон, Селины уже не было. К тому времени она отсутствовала три или четыре дня. Поэтому я не мешкая сел на самолет до Сан-Антонио, и вот я здесь. Я немедленно увезу ее обратно.

Они посмотрели друг на друга. Родни сказал:

— Конечно, вы не ее отец.

— Нет. Ее отец умер.

— Хотя сходство, безусловно, налицо. Даже я это вижу.

— Джерри Доусон был моим троюродным братом.

— Надо же, какое невероятное совпадение.

— Да уж, — заметил Джордж. — Невероятное.

Впервые за время их беседы в голосе Родни послышалось некоторое замешательство.

— Мистер Дайер, я не осведомлен обо всех обстоятельствах этого довольно необдуманного визита Селины, равно как и о том, что она рассказала вам о себе.

Быстрый переход