Дверь за спиной врача закрылась. Оставшись один, он огляделся.

    Ничего интересного: маленькое помещение, коридорчик, совсем пустой, если не считать экрана под потолком. В конце – такая же белесоватая дымка, как наблюдавшаяся в лифте. Он сделал три шага, погрузил в нее руку, прошел насквозь и очутился в комнате.

    Не комната – целая зала, побольше его купчинской квартиры. Формой она походила на клин или вытянутую трапецию: от того места, где он стоял, стены разбегались к основанию – дальней торцевой стене, округлой, длиною метров восемь. Молочно-белый потолок неярко светился, и находившиеся в комнате предметы не отбрасывали теней. Не двигаясь, он рассматривал их со странным чувством: вроде бы все чужое и в то же время – знакомое.

    Низкое ложе-полумесяц у торцевой стены, с двумя миниатюрными фонтанчиками по краям – их хрустальный перезвон был единственным звуком, нарушавшим тишину. Слева, в широкой части комнаты, – камин, на каминной полке – вазы или небольшие изваяния, а перед камином – два уютных кресла и круглый столик. Напротив, у другой стены, еще один стол, длинный, явно рабочего назначения, с какими-то приборами на нем. Узкая часть помещения выглядела пустой, но стены здесь были не гладкими, а будто бы набранными из вертикальных высоких панелей. «Шкафы», – подумал он, но не попробовал их открыть, а двинулся к камину.

    В его гранитном чреве пылал огонь, однако тепла – или тем более жара – не ощущалось. Поколебавшись, он осторожно вытянул руку, вздрогнул, когда пальцы проткнули камень и чугунную решетку, коснулся пламени и буркнул: «Иллюзия, мираж! Наверняка голограмма…» Затем осмотрел кресла и круглый стол. Кресла были покрыты голубоватой тканью, блестящей и прочной, напоминавшей толстый шелк, а стол казался выточенным из странного материала, то ли природного, то ли искусственного, похожего на кость, однако не светлую, а темно-коричневую. Качнув столик и убедившись, что тот необычайно легок, он постоял мгновение в раздумье и направился в узкую часть комнаты.

    Панели легко сдвигались. За одной обнаружился одежный шкаф, за другой – полки, заставленные непонятными предметами, среди которых было множество цилиндриков размером с палец, за третьей – холодильник, забитый большими прозрачными контейнерами, а в них – банки, упаковки, баллончики, готовые блюда на чем-то вроде тарелок, однако не круглых, а квадратных. Глядя на это изобилие, он с удивлением понял, что не испытывает голода, хотя не ел, должно быть, несколько часов. Пить ему тоже не хотелось – хотелось выпить. Чего-нибудь крепкого, водки или коньяка… Выпить, закурить и вспомнить, как прекрасно быть здоровым, когда запретов нет и можно все…

    Однако бутылок не нашлось, одни упаковки с изображениями фруктов – видимо, с соками. Неодобрительно хмыкнув, он повернулся к другой стене, отодвинул панель и осмотрел глубокую нишу с чуть покатым полом и потолком, усеянным крохотными дырочками. Эта кабинка была пуста, но стоило шагнуть в нее, как слева выдвинулось овальное сиденье, а справа – раковина в форме многолепесткового цветка. Он машинально погрузил в нее руки, и тут же откуда-то хлынул водопад теплых водных струек, а стена над раковиной посветлела и превратилась в зеркало. Вздрогнув, он уставился в гладкую блестящую поверхность, разглядывая свои новые черты: темные глаза под дугами густых бровей, крупный, красиво очерченный рот, нос с благородной горбинкой, скулы, высокий лоб и черные прямые волосы. Совсем неплохая внешность, но чужая; прежде глаза у него были серыми, рот – маленьким и пухлым, а голова – седой и наполовину лысой.