– А я? – серьезно сказала Эри. – Кто я такая, по-твоему?

    Он коснулся золотых волос, погладил ее крепкое плечо.

    – Ты… конечно, ты, валькирия… Есть женщины в русских селеньях… свободные охотницы… коня на скаку остановят, в горящую избу войдут…

    – Что такое конь? – спросила она. – И кто такая валькирия?

    * * *

    Ночью, в тот период времени, когда сияние стволов и купола тускнело, они занимались любовью в патменте Эри. Обстановка тут была скромней, камин и иллюзорные фонтанчики отсутствовали, но размерами и формой помещение не отличалось от Дакаровых покоев. Почему, было уже понятно: большая часть стволов – цилиндрическая, и жилые модули в них напоминали дольки разрезанного поперек апельсина. В торце широкой части – большое закругленное окно, а узкая, отделенная голографической завесой, выходит в кольцевой коридор, охватывающий шахту лифтов. Лифтом он уже научился пользоваться.

    Вообще он многое выяснил об окружающем мире, а более того – о себе самом. Ряд открытий явился приятным сюрпризом: здесь он был здоров и приобрел отличное тело, крепкое, неутомимое, без всяких признаков старения. Но кое-какие физиологические моменты оказались странными, если не сказать шокирующими: потребность в сне сводилась к четырем-пяти часам, а голод он ощущал только единожды в сутки, так же как желание облегчить мочевой пузырь. О более серьезных вещах приходилось заботиться вдвое реже, и, кроме того, исчезла вся растительность на теле и лице – ни волоска в паху, под мышками, на подбородке. «Видимо, люди изменились, – думал он, – избавились не только от болезней, но и от других проблем, связанных с телес– ными заботами. Меньше спать, быстрее восстанавливаться для активной жизни, меньше зависеть от желудка и акта дефекации – большой прогресс, как ни крути! И бриться не надо! А еще…»

    Он повернулся к Эри, прильнувшей к его плечу, и спросил:

    – Как вы предохраняетесь?

    – Предохраняемся? От чего? – Она потянулась и закрыла глаза. В полумраке комнаты на ее висках поблескивали капельки пота – сладкий сок любви.

    – От нежелательного зачатия. В мои времена существовала масса способов, предохранявших женщину. Но, говоря по правде, одни ее калечили, другие отравляли, а третьи…

    Не открывая глаз, Эри протянула руку и ущипнула его за живот.

    – Пак с тобой, Дакар! Мы ведь не манки отвальные, верно? Мы делаем детей, когда хотим этого. Или когда нам посоветуют в Медконтроле.

    – И что для этого нужно, кроме… – Пальцы Эри выписывали игривые круги и восьмерки на его животе, и он почувствовал возбуждение.

    – Ну, сходить в Медицинский Контроль и снять блокаду. Но к этому я не готова, нет, не готова. Я еще слишком молода.

    – Заметно, дорогая. Ручки у тебя шаловливые, – пробормотал он дрогнувшим голосом и повернулся к девушке. – Сколько тебе лет, Эри?

    – Даже этого не помнишь? – Она пощекотала ему шею, откинулась, подставив грудь его губам. – Сорок один. Вот здесь поцелуй… и здесь… и тут тоже…

    – Я думал, двадцать пять.

    – В двадцать пять я столько не умела, как сейчас.

    Через несколько минут, когда они разжали объятия и улеглись рядом, глубоко дыша, полные покоя и истомы, он поинтересовался:

    – В твои плохие дни нельзя заниматься любовью? Когда они придут?

    – Что придет? – проворковала Эри, слизывая с верхней губки капельки испарины.