|
Они шли на утреннюю молитву в костел Святого Мартина, которая должна была начаться в пол седьмого утра. Церковь была почти пуста. Став на колени, чтобы зажечь свечу, он подумал о Лулу и о ее пустоте. Ему было интересно, каждого ли ждет эта темная бездна, ничто. Он взглянул на мать. Она молилась, блаженно сложив перед собой ладони, ее губы шевелились, а глаза смотрели куда-то в небо. Все священники и монахи проповедовали рай, ад и чистилище. Может, та пустота и была адом, в котором побывала Лулу? Он содрогнулся от шевельнувшегося холодного воздуха. Он прочитал старые, знакомые с детства молитвы: «Отче наш» и «Благословенную Марию» — вслух, четко проговаривая каждое слово, автоматически, но на этот раз вкладывая в слова другой, свой, особый смысл, не связанный ни с Лулу, ни с ее пустотой. Может, молитва сама по себе и была ответом на то, о чем он молился. Эта мысль его удивила. Здесь было, над чем подумать. Между тем он повторил свои молитвы еще раз, а затем еще.
Теперь, когда к остановке приблизился автобус, появилась Доун. Она бежала, размахивая сумкой. Когда она уже была около автобуса, то она не могла отдышаться. Она выглядела все так же прелестно и свежо, как и всегда, даже, когда, запыхавшись, поднималась на подножку. Монстры начали ухать и свистеть, когда она пробиралась через них, но позволили ей пройти. Последним в автобус поднялся Дэнни. Он увидел ее на одном из задних сидений и направился в конец автобуса, переступая через подставляемые ему ноги. К своему разочарованию он увидел, что на сидении рядом с ней лежала сумка — старый знак того, что собеседники ей не нужны. Когда он проходил мимо, она смотрела в окно. Он сел у нее за спиной. Их разделяли целых два ряда сидений. Автобус тронулся. — Эй, Дэнни, твоя девушка вернулась. Мне кажется, она от тебя без ума, — голос Дракулы громко транслировал на весь автобус. Дэнни как обычно проигнорировал его, разглядывая наклейки с инструкциями по безопасности и первой помощи над окнами в салоне. — Эй, Дэнни, тебе хочется записаться в неудачники? — это был голос все того же Джеймса Кени. «…тебе хочется записаться в неудачники…» Он поднялся с сидения, и в это время автобус завернул за угол. Он опрокинулся в сторону, ухватившись за спинку сидения, на котором сидела Доун. Она продолжала смотреть в окно, но он заметил, как ее щеки постепенно начали наливаться краской. — Смотри, Дэнни, она хочет тебя поколотить, — снова все тот же голос Дракулы. — Ты… — начал Дэнни. — Что, я, — спросила она, продолжая смотреть в окно. Ее щеки стали еще красней. — Хочешь меня поколотить? — Я не признаю насилие, — ответила она. Наконец, повернувшись к нему, она сказала: — Ты не позвонил, — и на него посмотрели два каре-голубых глаза, в которых не было никакой злости, но промелькнула короткая вспышка, он так и не понял, чего: наверное, разочарования или обиды. Он никогда еще не думал, что может обидеть девушку, просто ей не позвонив. — Я читала о твоем отце в газете. Может, это и была причина тому, что ты не позвонил? В эти дни у вас была неспокойная жизнь. В яблочко: ложь далась бы ему легко, но он не хотел врать — ни ей и никому. — Нет, не только это, но пока я не могу об этом говорить… Она посмотрела на него, качнула головой и сказала: — Я бы сошла с ума, — затем она сняла с сидения сумку и поставила ее на пол между ног. Он сел рядом с ней. И понял, что не находит ничего, о чем бы с ней можно было поговорить.
Когда автобус остановился около «Норманн-Прип», он вышел из автобуса. Пронизывающий холодный ветер гонял по тротуару вихри опавших листьев. |
