— Я не хочу есть. Кроме того, я была бы очень не прочь, если бы вы немедленно покинули мой дом. Как я уже говорила, ко мне должны прийти гости.

— Как пожелаете. — Джимми поднялся с места и направился к выходу. На минутку остановившись у двери, он сказал: — Позвоните, если вдруг надумаете со мной отобедать.

И ушел.

После его ухода Одетта развернула сверток с подарком. Там оказалась коробка с дюжиной носовых платков из тончайшего полотна. На каждом из них было аккуратно вышито одно-единственное слово — «Извините».

Когда Саския вернулась из трехнедельного свадебного путешествия, которое она провела на островах Карибского моря, и отправилась в «РО», чтобы узнать, как там дела, ее взгляду предстали запертая дверь и темные окна. Саския тут же позвонила по мобильнику Одетте.

— Извини, милочка, — сказала Одетта, — но обстоятельства сложились таким образом, что нам пришлось закрыться.

— Что случилось?

— Долго рассказывать. Приезжай ко мне. Мы с тобой выпьем и обсудим это дело.

Квартиру Одетты было не узнать. Изготовленная по индивидуальному заказу мебель, многочисленные гимнастические снаряды и вся музыкальная аппаратура исчезли словно по мановению волшебной палочки.

— Я почти все уже продала, — сказала Одетта. — Самое ценное выставила на аукцион. А за все остальное получила пять тысяч фунтов. Конечно, моя обстановка стоит куда дороже, но приходится брать, что дают.

— Но что, черт возьми, произошло? — спросила Саския, для которой все это было как гром среди ясного неба.

Одетта прошла к подоконнику, заставленному бутылками из выставленного на аукцион бара, и, не отвечая на вопрос Саскии, спросила:

— Что будешь пить? Сразу предупреждаю: льда у меня нет, потому что холодильник отправился вслед за мебелью.

— Мне все равно. — Саския огляделась, отыскивая местечко, куда можно присесть. — Квартиру ты тоже продала?

— Увы… Пока ее никто покупать не хочет. — Одетта протянула подруге стакан, наполненный фиолетового цвета жидкостью. — Здесь кассис и водка.

Глотнув этого сомнительного пойла, Саския со все возрастающим ужасом стала слушать рассказ Одетты о крахе «РО».

— Выходит, всему виной Калум? — воскликнула Саския, когда Одетта в общих чертах поведала ей, как все происходило. — А он мне казался таким приличным парнем… Непонятно только, чего он добивается?

— «РО» — вот чего, — сказала Одетта. — В случае банкротства он сможет купить его за бесценок. — Она глотнула приготовленный ею напиток и поморщилась: — Вот дрянь.

— И все равно я не понимаю, почему Калум все это затеял. Мне казалось, что вы с ним отлично ладите.

— Я, честно говоря, тоже этого не знаю, — вздохнула Одетта. — Он даже ни разу со мной не поговорил. У меня такое ощущение, будто он за что-то мне мстит. Я ненавижу подводить людей, а ведь получается, что я тебя подвела, — сказала она, взглядом заставив замолчать попытавшуюся было запротестовать Саскию. — Но я постараюсь сделать так, чтобы вы со Стэном продолжали работать в «РО» и при новых владельцах — кем бы они ни были. Вы ведь ребята талантливые, а это — главное…

Потом разговор зашел о свадебном путешествии Саскии, а после этого вернулся к ее свадьбе. В частности, Саския спросила, какое впечатление на Одетту произвел Джимми.

— Он ведь жутко сексуальный тип. Ты не находишь?

— Прежде всего он жутко настырный тип, — сказала Одетта.