— Думаю, такое желание у него есть, — сказал Джимми, — но он, к сожалению, работает сейчас за границей. Может быть, в таком случае в палату пройдут бабушка и дедушка?

— Не «бабушка» и «дедушка», а «грандма» и «грандпа», — сказала Клод и, игриво подмигнув Джимми, пошла вместе с Рэем вслед за медсестрой.

Джимми и Одетта легли спать уже под утро — часа эдак в три: после больницы Джимми, как обещал, отвез родственников Одетты домой. Когда Феба впускала его с Одеттой в номер, который снимали Феликс и Мунго, на лице у нее было недовольное выражение.

— Вы же сказали, что приедете не позже часа, — сказала она, зевнув.

— У сестры Одетты неожиданно начались роды, и нам пришлось отвезти ее в больницу, — объяснил Джимми.

— Могла бы и потерпеть, — процедила сквозь зубы Феба, проводя их в крошечную комнатушку рядом с кухней, где стоял небольшой диванчик.

— Похоже, нам опять придется спать вместе, — ухмыляясь, сказал Джимми.

Одетта слишком устала, чтобы спорить. Ей хотелось одного: побыстрее завалиться в постель. Умывшись и почистив зубы, она надела футболку и спортивные брюки и вернулась в комнату. Джимми уже лежал в постели.

— Не храпи, а главное, не вздумай ко мне прикасаться, — заявила Одетта, проскальзывая под покрывало. Чтобы находиться от Джимми на безопасном расстоянии, она расположилась у самого края диванчика.

— У меня бессонница, — напомнил ей Джимми.

Одетта подумала, что ему в таком случае вовсе не следовало бы ложиться. Мог бы посидеть на стуле, почитать книжку. Зато она устроилась бы со всеми удобствами. Диван мал для двоих, это ясно. Зачем же занимать драгоценное место, если не собираешься спать?

— В таком случае первый пункт снимается, и за тобой остается только одно обязательство: ни в коем случае до меня не дотрагиваться, — пробормотала она, начиная погружаться в сон.

Через семь часов она проснулась и обнаружила, что лежит, свернувшись калачиком, в объятиях Джимми. Прислушавшись к разговору, доносящемуся с кухни, Одетта поняла, что Мунго и его гости давно уже поднялись и теперь завтракают. Об этом также свидетельствовали ароматы яичницы и жареного бекона, которыми был напитан воздух. Одетта выбралась из объятий Джимми, подтянула сползшие во сне спортивные брюки и надела очки. С похмелья у нее раскалывалась голова, а запах пищи вызывал тошноту. Присев на край постели, она сжала виски руками и стала едва заметно раскачиваться из стороны в сторону, лелея свою боль.

— Доброе утро, — послышался громкий мужской голос. Подняв голову, она увидела стоявшего в дверном проеме Мунго. — Что-то ты неважно выглядишь. Перебрала вчера, да?

— Приветик, — хрипло отозвалась Одетта. — Кстати, поздравляю тебя с днем рождения.

— Садись с нами завтракать, — крикнула Феба, пододвигая для Одетты стул. — Кажется, ночью я вела себя не слишком любезно? Ты уж меня извини: Феликс простудился и чихал всю ночь как заведенный, не давая мне спать. И я, понятное дело, разозлилась… Кстати, твоя сестра родила? Я ведь вчера об этом даже и не спросила…

— Родила. Девочку, — пробормотала Одетта, садясь за стол и с благодарностью принимая из рук Фебы стакан с холодным апельсиновым соком.

— Надеюсь, ты купила мне подарок? — ухмыляясь во весь рот, неожиданно спросил Мунго.

Одетта вспыхнула. Она истратила последние деньги на подарок Мелани и Дину, а о Мунго как-то не подумала.