Кэйд долго смотрел на меня, пока я не почувствовала, что мои щеки залила краска, и не отвернулась.

– У тебя доброе сердце, знаешь ли.

Я улыбнулась:

– Или мне просто не хочется писать о моде.

Вернулся официант с мартини, в котором на коктейльную шпажку были нанизаны фаршированные сыром оливки. Кэйд положил одну оливку в рот и отпил мартини.

– Тебе всегда нравилось готовить?

– Всегда. Я выросла с бабушкой в Айове и готовила вместе с ней.

– А я всегда любил музыку. – Он отпил еще глоток. – Забавно, что мы оба родились с увлечением, которое со временем не поблекло.

Я кивнула:

– Если бы я так сильно не любила свою работу, то я, возможно, стала бы шеф-поваром.

– Расскажи мне об Айове.

– Я переехала туда после смерти родителей.

– Прости, – сказал Кэйд.

Я пожала плечами:

– Мне было пять лет. Они погибли в автомобильной аварии – лобовое столкновение, – когда ехали на концерт Grateful Dead.

– Ты что-нибудь о них помнишь? – спросил Кэйд, наклонившись ко мне.

– Мамин голос, – ответила я. – Она по вечерам всегда напевала колыбельную из оперы «Порги и Бесс».

– Summertime?

– Ты ее знаешь?

Кэйд кивнул.

Я попыталась вспомнить мелодию и через пару мгновений начала напевать:

– So hush little baby…

– Don’t you cry, – продолжил Кэйд, допевая за меня строчку. И когда он это сделал, у меня по коже побежали мурашки.

Я слегка улыбнулась своим мыслям.

– Позавчера на работе у меня глаза были на мокром месте. Почему-то я все время вспоминала платье, которое носила мама. Оно было цвета ржавчины с голубой вышивкой спереди.

– Мои родители тоже умерли, – сказал Кэйд. – Мне было семь, и меня взяла к себе тетя.

– О! – Его слова поразили меня. – Я ни разу еще не встречала человека, чьи родители умерли, когда он был маленьким, как и у меня. Я всегда чувствовала себя странной девочкой с умершими родителями.

– Мы с тобой пара сирот, – с грустной улыбкой констатировал Кэйд.

– Расскажи, что случилось с твоей семьей, – попросила я.

– История такая. Мама умерла от рака. Я помню ее смутно, если ты можешь понять – как будто чувствую. – Он помолчал. – От нее я унаследовал музыкальный ген, хотя ему потребовалось некоторое время, чтобы проклюнуться.

– Разумеется, она передала его тебе. Я недавно прочитала, что дети, разлученные с матерью сразу после рождения, могут, когда вырастут, выбрать мать из нескольких женщин. Эта связь никогда не исчезает.

Кэйд кивнул:

– Она умерла через неделю после моего второго дня рождения, а перед этим провела много месяцев в больнице. Я понимаю, что едва ли я могу ее помнить. И все же я помню. Хотя не могу этого объяснить.

– Понимаю, – сказала я. – Думаю, наш мозг формирует воспоминания и каталогизирует их еще до того, как мы это осознаем.

Кэйд прикрыл глаза.

– Однажды в младших классах мама одного из моих друзей обняла меня, и запах ее духов показался мне невероятно знакомым. Звучит безумно, но я клянусь, что в тот момент почувствовал запах моей мамы.

Я вспомнила свои ощущения, когда бабушка позволила мне примерить некоторые из старых маминых платьев. Тогда мне показалось, будто экскаватор опустил ковш в мое сердце и вытащил воспоминания, о которых я сама не подозревала.