Даже у Алекса и Кети хватало благоразумия правильно отреагировать на настроение Эли. Но благоразумие не было тем качеством, которым я была наделена в избытке. И меня уже тошнило от того, что Эли постоянно твердит мне — это я могу делать, этого я не могу делать… Я устала от ее попыток сделать из меня что-то, чем я не хотела быть вообще.

— Я пойду на тренировку.

Брови Эли поползли вверх, и мое сердце перестало биться. Пульсирующие вены на лбу, вздернутые брови… Я вступала на опасную территорию. Физически Эли даже рядом не стояла ни с одним из тех противников, с которыми я регулярно вступала в схватку. Но она была Эли.

Поэтому я попыталась быть рассудительной.

— Я должна идти, Эли. У меня нет выбора.

И у тебя тоже — я надеялась, что мои слова дойдут до нее, — его нет.

— Выбор всегда есть, Брин. Даже если ты его уже сделала. И если ты хочешь изменить свое решение, если ты хоть на одно мгновение сомневаешься в альфе…

— Нет.

Эли наклонила лицо ко мне близко-близко:

— Если ты в чем-то не уверена, скажи мне. Только скажи мне, и я все исправлю.

Бизнес стаи так не работает, но чтобы сказать об этом Эли, нужен был кто-то похрабрее меня.

— Я не хочу отказываться от него. И я на самом деле должна.

Эли не позволила мне закончить:

— Ты должна поесть, убрать свою постель, и щетка должна пройтись по твоим волосам перед тем, как ты покинешь этот дом. На данный момент это все, что ты должна сделать.

— Разрешение так не работает, Эли.

Она прищурилась, и мое чувство здравого смысла, поддержанное Стаей, посоветовало мне опрокинуться на спину и подставить живот, и пусть на этот раз все будет так, как хочет она.

— Ты не первая в этом мире, Брин, кто имеет дело со Стаей. Я знаю, как работают эти разрешения.

То, что Эли не сказала, повисло между нами в воздухе: о чем она просила и чем она была вынуждена заплатить. Торговалась ли она из-за себя или, что более вероятно, приносила в жертву ради меня остатки своей независимости, чтобы со временем купить мне мою собственную. Вопрос уже готов был сорваться с кончика моего языка, но Эли предвосхитила его, шлепнув на тарелку передо мной куски яичницы:

— Я знаю, что ты должна сделать, чтобы выжить здесь, Брин. Я очень долго занималась этим за нас двоих. К твоему сведению, когда я сказала, что сегодня ты не должна идти на тренировку, я не собиралась выяснять с тобой отношения. — Она села на стул рядом со мной и уставилась на яичницу, отказываясь встречаться со мной взглядом. Ее голос был очень тихим. — Каллум звонил. Он придет к нам после завтрака, а потом вы пойдете к нему.

— Только мы двое? — спросила я, стараясь не выдать себя, не дать понять Эли, что у меня внутри появился проблеск надежды.

— Кейси тоже пойдет, — сказала Эли. — Может быть, Сора и Лэнс там тоже будут.

Три волка.

Три няньки.

Три телохранителя.

— Я иду на встречу с ним?

Тон моего голоса не оставлял сомнений в том, что это был за «он», о котором я спрашивала.

— Да, детка. Идешь.

Эли очень давно не называла меня деткой. Внезапно я почувствовала себя самым неблагодарным отродьем в мире — из-за того, что ругалась с ней.

— Я увижу его.

Слова эти не были извинением, которое я хотела произнести, но Эли, кажется, все поняла.

— Да.

У меня было такое чувство, словно я работала над этим очень долго и по пути совсем забыла о конечной цели. И сейчас, когда все стало реальностью, я не могла поверить в это. Совсем!

— Ты встретишься с ним.