Ударники труда с опаской поглядывали на меня, торопливо выбрасывая землю из ямы. Заглянул. Однако… Могут ведь, когда захотят, за пять — десять минут они углубились минимум на полметра. Их бы энергию, да в мирное русло.

Ладно, хватит. Приказал закапывать труп. Сам поднял голову за ухо. Стрижка под расческу не предполагала иного, затем водрузил шеей на заостренный конец, зеки и девки кидали в мою сторону уже по-настоящему дикие взгляды. Но скорость работы возросла, когда уголовники насыпали небольшой холм, свой страшный трофей я водрузил в изголовье.

Картинно перекрестился: «И пусть Господь наш отделит овец от козлищ!», — мерно произнес строку, услышанную в каком-то фильме, помолчал и обернулся к шумно сглатывающему Сойеру, замершему с МПЛ в руках, да и у остальной компании вид был бледный и… трезвый, — Красиво?

— Нее… — но поймал мой неодобрительный взгляд залепетал, поправляясь и часто-часто кивая, — То есть… да… да, да, да… Очень, очень красиво! — и чуть сдвинулся в сторону, подальше, готовый сорваться с места.

— Я рад, что смог это осознать, а то не каждый день встретишь ценителя настоящего искусства, — постарался сказать как можно более добрым голосом, вроде получилось, не дрогнул, хотя трясло меня внутри… Колотило. Еще чуть-чуть и… — Хочешь так же?

— Не, не… я пока обойдусь… — в жесте «сдаюсь», выставил тот перед собой руки, забыв о лопате.

— А зря, зря. Ну ладно, хозяин-барин, как говорится, — с явным сожалением покачала головой, всем видом показывая, что тот упускает самый лучший шанс в жизни, — Оформили бы в лучшем виде. Ладно тогда, все свободны! И не отсвечивайте тут! Увижу — закопают.

Если приближались ко мне они вальяжно, эдакие тигры бенгальские, мля, то сейчас больше всего напоминали шакалов, удиравших поджав хвосты и нервно оглядываясь.

Что я наделал?

Убил человека! Мало этого, я еще и глумился над телом покойного! И метрономом в голове вместе с ударами пульса: «Я. Убил. Человека. Я. Убил…». Первого в жизни. И точно не последнего, усмехнулся внутренний циник.

Зато теперь, кроме как исподтишка в спину, этих деятелей можно было не опасаться. Да, первый день на Нинее, а слава отморозка и больного на всю башку мне гарантирована. Девки в любом случае будут языками чесать, может, и у остальных отобьют охоту ко мне лезть.

Когда банда, скрылась из поля видимости. Я, наконец, позволил себе дать чуть волю эмоциям. Бессильно опустился на камень рядом с окровавленной одеждой. С трудом выудил пачку Кента из подсумка. Первую сигарету сломал трясущимися пальцами, кончиком второй долго ловил огонек зажигалки. От употребления коньяка сдерживало только то, что боялся возможной реакции на магические лекарства. А ну как вырубит…

Вколол живительной химии.

Чуть успокоился.

Пришли нормальные мысли, бандит меня бы убил, не задумываясь. Ради сапог, ради поддержания своего авторитета, провокация лишь ускорила развязку, которая должна была пройти по их сценарию. Его-то я и поломал. Что же до головы… Переборщил. Бывает. Удовольствия от своих действий точно не испытывал. Все сделал правильно. Да, пра-виль-но!

Пусть боятся, суки!

После минуты самовнушения вроде бы совесть перестала грызть душу отличными белоснежными зубами, которые были плодом современных профессиональных дантистов. Цивилизация, мать ее так!

И все равно кошки на душе скребли, нет-нет и выпуская острые коготки, запуская их под кожу. Потому что ничего еще не закончилось, даже не начиналось. Четвертый фургон явственно свидетельствовал, что на нем привезли кого-то.