Малешевский открыл рот, собираясь ответить, но так и застыл в немом положении. В его математических мозгах эта строгая финансовая задача была нерешаемой.

– А вы говорите – сбалансировано, – с усмешкой закончил император и с наслаждением раскурил трубку.

Кутлер бросил быстрый взгляд на Малешевского. В глазах математика читалась катастрофа, а в голове рушилась стройная и понятная финансовая модель. Побледневшее лицо свидетельствовало о приближении паники, на которую директор кредитной канцелярии был легок и охоч. Болеслава Фомича – больше ученого, чем чиновника – надо было спасать.

– Но должники могут рассчитываться не обязательно деньгами, – осторожно заметил Кутлер, – векселя, банковские билеты, закладные…

– Предлагаете заменить государственную денежную эмиссию частно-кредитным эрзацем? – усмехнулся император. – Полноте, Николай Николаевич. Не стоит лепить заплатки у негодного сюртука на самом видном месте. Легче пошить новый. Вы вместе с Витте не смогли обойти определенные экономические законы. Российские бумажные деньги не стали европейской валютой. За российский бумажный рубль можно купить золото. Но только один покупатель – Государственный банк России – готов приобретать российские бумажные деньги за золото. Финансовая система, созданная Витте, усугубила диспропорцию между товарно-денежной экономикой России, с одной стороны, и кредитной – с другой. Это привело к социальной напряженности, усугубленной сезонными колебаниями предложения зерна на внутреннем рынке. Большинство населения пострадало от усиления бедности. Положение надо исправлять.

– Но как?! – вырвался невольный возглас у Малешевского.

Тот же вопрос охотно бы задали Столыпин и Балак-шин.

– Вы сами предлагаете открыть эмиссию! Но тогда через год должникам придется где-то изыскать кредитные миллионы на уплату процентов! – недоумевал Кутлер.

– А кто вам сказал, что мы будем их давать в долг?

– А как тогда деньги попадут к населению?

– Мы будем выкупать у них готовую продукцию. Казенный заказ. Контрактация.

– Но у нас во всей стране нет столько продукции!

– Предоплата. Под товарный вексель.

– Это опять тупик частной эмиссии.

– Совсем нет! Кризис, который мучает сейчас весь мир, – это кризис перепроизводства. Он возникает не тогда, когда населению уже не нужен произведенный товар, а когда население готово купить, но у него нет на это денег. А производитель не может себе позволить отпустить продукцию в кредит, потому что ему тоже не хватает денег для расчетов со своими поставщиками и работниками.

– И тогда государственный заказ является практически единственным способом разорвать порочный круг неплатежеспособности и спасением для всей экономики, – задумчиво произнес Малешевский. Его лицо возвращалось к своему нормальному цвету.

– Да, – подтвердил император, – выкуп продукции у производителя не создает принципиально невозвращаемый денежный долг. Но это не единственное его достоинство. Это еще и мощный инструмент в борьбе с инфляцией. Ведь когда у государства на руках имеется товар как естественное обеспечение денежной массы, никто не мешает установить пониженную отпускную цену на него, одновременно изъяв из оборота какое-то количество денежных знаков.

– Вот так вот просто? – растерянно спросил Кутлер.

– Нет, не так просто, – без тени улыбки произнес император, – совсем не просто. Это всего лишь модель, главная идея которой состоит в том, что рыночная экономика не может саморегулироваться, и поэтому вмешательство государства неизбежно, – говоря это, император еще раз многозначительным взглядом скользнул по глазам Столыпина.