— Объяснить? — Он еще раз посмотрел на старшего брата и резко повернулся. Повесил за плечо копье, бросил взгляд на небо и зашагал в сторону лагеря. — Я им объясню. Засуну Эршалу лук в его поганую глотку, вот и все объяснение.

— И куда ты теперь? — торопливо бросил вслед Такавач. — А шаман? А Келгрис?

Эгар не только не остановился, но даже и не обернулся.

— В лагерь. Выпущу кишки этому недоноску, потом насажу на кол и оставлю на корм стервятникам. А если Келгрис вмешается, устрою и ей праздник.

Где-то за горизонтом прогрохотал гром. Собравшиеся над ним тучи на мгновение вспыхнули недобрым лиловым отсветом.

— Вот, значит, как. — Такавач внезапно оказался рядом с ним. — Эгар Сокрушитель Драконов уже вознамерился сражаться с богами? А не великоват кусок будет? Не боишься, что подавишься, скотник? Келгрис все-таки небожительница. Ты понятия не имеешь, как ее убить. Даже не знаешь, как к ней подступиться.

— Вот ты и подскажи, — бросил на ходу Эгар.

Короткое молчание. Такавач не отставал.

— Этого я сделать не могу. Есть определенные правила, соблюдать которые обязаны все. Клятвы, узы… то, что нас объединяет.

— Ну и ладно. Тогда ничего не говори. Ты для меня и без того много сделал.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего, — бросил Эгар. — Ничего не хочу сказать. Там остались два моих брата, и я намерен довести дело до конца. Вот и все. Может, оставишь меня в покое? Чего увязался? Отвали.

К его удивлению, небожитель так и сделал. Отстал и только смотрел вождю вслед. На горизонте снова ударил гром, и если бы Эгар обернулся, то увидел бы, как Такавач содрогнулся.

— Отлично. Валяй. Ищешь смерти, поспешай. Только до лагеря тебе не дойти — Келгрис пошлет против тебя легион степных демонов и легион степных волков, а если и этого покажется мало, напустит призраков. С нее станется. А у тебя, дурья башка, и коня даже нет!

Эгар сделал вид, что не слышит. Перед глазами стояло изуродованное тело Алрага.

— Вот оно как! — заорал ему в спину Такавач. — Вот как скаранакский вождь расплачивается по долгам! Вот и вся его благодарность!

Это остановило Эгара лучше стрелы. Секунду он стоял, опустив голову. Потом перевел дыхание. Кивнул себе самому. И повернулся к закутанной в кожаный плащ фигуре.

— Чего ты хочешь от меня, Такавач?

— В данный момент я хочу только одного: чтобы ты оставался среди живых. Разве это так уж плохо?

Братья его остывали в траве у отцовской могилы. В памяти всплыли слова Марнака.

«Выходишь живым из боя и думаешь: как же повезло. Стоишь и не можешь себе объяснить, как же ты уцелел, почему цел, когда все поле завалено телами и залито кровью. Почему небожители оставили тебя в живых. Для какой цели. Что тебе предназначили там, в Небесном Доме».

В запертые двери мира снова постучал гром.

Лицо вождя дернулось, словно от тика. Буря приближалась, тучи бежали уже над степью, сгущаясь, теснясь. В какой-то момент показалось, что само будущее коснулось его Шеи холодными пальцами. Те, кто служит далеким целям Небесного Дома, редко получают за это награду, а уж герои меньше всего. Для них награда — легенда. Он сплюнул в траву.

Вернулся к тому, кто ждал его, закутавшись в накидку. Посмотрел в мерцающие глаза под низко надвинутой шляпой и вдруг понял, что в странной буре, охватившей его сердце, совсем не осталось места для страха.

— Ладно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Пробуждение напоминало веселенькую прогулку по каналу ихелтетского порта на громадном навигационном бакене.