Сопение и далекий крик оторвали от воспоминаний. Эгар моргнул и огляделся. Похоже, животных в восточной части стада что-то встревожило, и у Руни возникли проблемы.

Эгар откинул воротник и, сложив мозолистые ладони, раздраженно проревел:

— Быками! Займись быками! — Ну сколько можно говорить одно и то же: стадо идет за вожаками. Держи под контролем быков, и остальные последуют за ними. — Оставь в покое коров и займись…

— Берегись! Раннеры!

В долетевшем с другого фланга панически пронзительном вопле Кларна слышался ужас перед опасностью, знакомой каждому степному пастуху. Эгар стремительно обернулся и увидел, что Кларн, вытянув руку, указывает на восток. Проследив направление, Эгар заметил то, что так напугало состоявших под присмотром Руни животных. Через высокую, по грудь, траву легко и быстро пробирались высокие бледные фигуры.

Раннеры.

Было их с полдюжины.

Руни тоже увидел их и поскакал наперерез с тем расчетом, чтобы прикрыть стадо. Но его конь учуял хищников и остановился. Приплясывая на месте, не слушаясь поводьев, скакун закидывал голову и громко, нервно ржал.

Нет, не так!

Предупреждение прозвучало только в голове, потому что предупреждать было уже поздно, да и бесполезно. Руни едва исполнилось шестнадцать, а степные упыри не тревожили скаранаков больше десяти лет. О раннерах парнишка знал разве что из баек старика Полтара, любившего почесать языком у костра, и по редким скелетам, которые притаскивали в стойбище — показать да попугать. У него не было того опыта, что дался Эгару кровью еще до того, как Руни появился на свет.

Со степными упырями не дерутся, стоя на месте.

Кларн, постарше и поумнее, понял ошибку Руни и с криком погнал упирающегося коня вокруг волнующейся темной массы, сорвав на скаку висевший на спине лук и уже выхватывая из колчана стрелу.

Опоздает!

Эгар понял это так же, как понимал, что трава, например, достаточно суха и может гореть. Раннерам оставалось до стада не больше пятисот шагов, и покрыть это расстояние они могли за меньшее время, чем понадобилось бы человеку, чтобы опорожнить мочевой пузырь. Кларн опоздает, лошади понесут, Руни свалится и умрет в траве.

Дрэгонсбэйн коротко ругнулся, выхватил копье и пустил своего боевого ихелтетского коня в галоп.

Он был уже близко, когда первые твари добрались до Руни, а потому видел все своими глазами. Вожак-упырь догнал непослушную лошадь пастушка, развернулся на одной мощной задней ноге и выбросил другую. Парнишка попытался уклониться и даже махнул неловко копьем, но в следующее мгновение острые, как коса, когти зацепили его и выхватили из седла. Руни еще поднялся, пошатываясь, и тут же два хищника накинулись на него. Долгий, раздирающий душу вопль пронесся над степью.

В запасе оставалась последняя карта. Эгар откинул голову и завыл. От боевого махакского крика у врага кровь стыла в жилах. Его знали и страшились повсюду и везде. То был жуткий зов самой смерти.

Упыри услышали и вскинули вытянутые, сужающиеся кверху головы с измазанными кровью мордами. Несколько секунд они стояли так, тупо взирая на несущегося к ним всадника, словно оценивая опасность, и Эгару хватило этой паузы, чтобы преодолеть разделявшее их расстояние.

Первый раннер получил удар в грудь и завалился на спину, увлекаемый не сбавляющим хода жеребцом, скребя по земле когтями и харкая кровью. Эгар натянул поводья, повернулся и вырвал копье, разворотив рану. Влажные внутренности рваными веревками свисали с зазубренного лезвия. Воин отряхнул копье, и куски мяса, разбрызгивая белесую жидкость, полетели на траву. Второй зверь потянулся к врагу, но конь попятился и встал на дыбы, готовый атаковать здоровенными, подбитыми стальными подковами копытами. Раннер взвизгнул, тряся раздробленной конечностью, и тут конь прогарцевал вперед на задних ногах, как умеют только специально обученные ихелтетские скакуны, и второе копыто проломило врагу череп.