Обратимся к британскому сборнику документов под названием «Germany and Chechoslovakia 1937–1938» (London, 1939). На стр. 40 читаем: «Прошлой весной, когда он (речь идет о весне 1937 г.; он — это Бенеш. — А. М.) услышал об эмигрантском плане организации тайных убийств, он предложил чехословацкой полициисотрудничать с немецкой полицией (гестапо)…» Это выдержка из относящегося к весне 1938 г. донесения германского посланника в Праге Эйзенлора. На стр. 33 того же сборника находим подтверждение, что никакой внезапности в тех контактах между чехословацкой и германской полициями не было! Тот же В. Маетны, по утверждению чиновников МИДа Германии, тогда же, в 1937 г., добросовестно настаивал перед руководством Чехословакии на удовлетворении просьбы германской полиции об установлении связи между ней и чехословацкими коллегами, вследствие чего два высших чиновника чехословацкой полиции все-таки приехали в Берлин. Причем, ссылаясь на самого Маетны, германские дипломаты подчеркивали, что чехословацкий посол добивался этого в течение нескольких месяцев. Элементарная проверка — и все эти по-профессорски ненавязчивые измышления рухнули как карточный домик! Ведь причина этих контактов была в следующем.

Во- первых, в то время Бенеш был крайне озабочен резко усилившейся активностью троцкистов в Чехословакии. И не потому, что на том настаивал Сталин, как это пытаются многие представить со ссылками на беглых предателей Рейсса и Кривицкого. А только потому, что деятельность троцкистов резко осложняла и без того до крайности сложные отношения Праги с Берлином, а также с Москвой, с которой она была связана договором об оказании взаимопомощи в отражении агрессии и соглашением о сотрудничестве разведок.

Во- вторых, по агентурным каналам своих спецслужб Бенешу стало известно, что Организация Украинских Националистов (ОУН) разработала план осуществления ряда политических убийств с тем, чтобы добиться обсуждения вопроса о создании так называемой Закарпатской Украинской Республики. ОУН же с приходом нацистов к власти переориентировалась на Абвер и потому наглела не по дням, а по часам. И управу на них можно было найти только в контакте с германскими властями. Для Бенеша борьба с ОУН была тем более важна, что украинские националисты откровенно посягали на суверенитет и территориальную целостность Чехословакии. Причем Бенешу хорошо было известно, что Москва не забыла о том, что эти территории принадлежали России и потому очень пристально следит за возней вокруг этого вопроса. Ведь территории, на которые зарились оуновцы, входили тогда в состав Чехословакии. Германские же власти предлагали контакт между полициями двух стран в рамках того самого зондажного политического флирта осени 1936 — начала 1937 гг. (выше о нем говорилось). Все это имело смысл для Бенеша еще и потому, что над ним как дамоклов меч висела еще и проблема населенной немцами Судетской области. А эти требовали самоопределения с Последующим присоединением к нацистской Германии. Пронацистские организации судетских немцев не отличались спокойным нравом и, подстегиваемые из Берлина, все чаще шли на острые мероприятия. Причем их сепаратизмом управляли как из Берлина, так и из Лондона. Их руководителя — Конрада Генлейна — охотно привечали в Лондоне, куда он дважды ездил в 1935 и 1937 гг. А одновременно он пользовался поддержкой как главы абвера Канариса, так и заместителя Гитлера по партии — Рудольфа Гесса. Противники же К. Генлейна в самом движении судетских немцев, особенно лидер радикального его крыла — Карл Герман Франк, — напротив, ориентировались на шефа СД Р. Гейдриха. Ситуация для Бенеша была крайне сложной. Два мощных сепаратистских движения, управляемых из-за границы, одно из которых еще и раздираемо на фракции, одна из которых, в свою очередь, ориентируется на Лондон, да еще и резко антигерманская деятельность троцкистов для его маленького государства — это было слишком.