Ну ладно, соприкоснуться со стихией огня в кузнице находят силы многие.

Но вот соприкоснуться со стихией земли?

Ведь всё, казалось бы, читателям предыдущих томов должно быть понятно: Сталин по земле не блуждал, а ему были выбраны места не случайные. Все места его ссылок в стихии земли ведут к немалым расширения сознания. Никакими перепрочтениями книг Меняйлова об этих прозрениях не заменить самоличного прозрения на ключевых точках планеты. Казалось бы, бросай, читатель, всё, двигай за билетом на поезд или самолёт — и вперёд за Истиной. Но не едут — один-два с пятитысячного тиража. И всё.

Ладно, блуждания по Заполярью или самой Мёртвой дороге предполагает гигантские расходы и по деньгам и по времени, но ведь тот же Кит-Кай доступней доступного! От Москвы на поезде всего лишь трое с половиной суток, цена билета на самый дешёвый читинский поезд доступна каждому!

Когда встречаю очередного читателя, спрашиваю: ну, книги читаете, а почему не едете хотя бы на Кит-Кай? Начинают мямлить: того не достаёт, этого… Кому чего: одним — денег, другим — времени, третьим — здоровья.

«…Как во дни перед потопом ели, пили, женились и выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и не думали, пока не пришел потоп и не истребил всех, — так будет и пришествие Сына Человеческого…» (Матф. 24:38, 39)

Деньги! Нашли препятствие! До станции Залари (между Иркутском и Красноярском), от которой до Кит-Кая остаётся всего сотня вёрст, плацкарт стоит меньше двух тысяч (на самом дешевом читинском поезде). Это доступно всем.

А что до времени… На горнолыжный курорт во Франции слетать времени не жалко, и деньги находят, а на тот же срок на Кит-Кай жаба душит, и времени не находят. Ну, тогда извиняйте, живите в клетке заблуждений вне Силы.

Что до здоровья… Когда передо мной начинает оправдываться читатель моложе меня и со здоровым сердцем, что здоровье не позволяет — становится тошно.

А как я смог всё объездить — и не по одному разу? Ведь первые мои «сталинские» экспедиции пришлись на период чуть не еженедельных сердечных приступов. Сколько раз прихватывало на верхней полке плацкарта, в таком состоянии и спуститься-то вниз попить не можешь. А один раз на пути в Сольвычегодск и вовсе в общем вагоне прихватило. Ни матраса, ни подушки, ни одеяла. И ничего — доехал.

Почему-то запомнился один приступ на самом начале Мёртвой дороги. Ободранная комната в домике уральского филиала Академии наук для приезжих экспедиционщиков — биологов, почвоведов, хронодендрологов и тому подобного. Колотит приступ, смотрю сквозь окно на ночное небо, северное сияние, сумеречное состояние, в котором приходят совершенно поразительные мысли… Так в те дни и появился Гребень Девы. Возможно, отчасти благодаря приступу. В эдакое промежуточное состояние впадаешь.

Часто меня спрашивают, как я вообще всю эту тему со Сталинским посвящением раскрутить смог? Гребень Девы опять же. Ведь же всё совершенно нереально с точки зрения объёма работы, количества экспедиций и трудностей Заполярья. Как?

Вчера одному читателю ответил особенно точно. Потому, ответил, смог, что умирал. Зная, что находишься на краю смерти, чего мелочами заниматься? Три с лишним года первых экспедиций умирал — потому и сделал.

Поясню.

Давно уж заметил, что чуть со здоровьем лучше, начинаю подумывать об удобстве жизни, об уюте. С годами, конечно, тяга снижается, но полностью пока ещё, увы, не свободен. Так что без умирания не было бы ни возвращения Гребня, ни всей сталинской серии книг не появилось. И жизнь была бы бессмысленна. Предательская. Не жизнь, а доживание. На манер всей прорвы мельтешащих вокруг шибздиков.

Словом, последние желания бывают замечательные. Мне вот повезло, болезнь подходящая: не всё время пластом лежишь, а только во время приступов.