А еще в руки корсаров двадцатого века попала очень приличная сумма денег, причем в золоте. Корабельная казна — это, конечно, жалкие гроши, но китайский посол, единственный, кого мичман намерен был доставить к Эссену, вез с собой более чем приличную сумму. Рассчитывал, очевидно, случись нужда кого-нибудь подкупить. А что? Вполне себе оправданное желание, и согласующееся как с восточными, так и с европейскими традициями. Вон, даже Порт-Артур в свое время у японцев перехватили благодаря взятке. Приобретение, конечно, сомнительное, но сам факт показательный, а потому и логика китайского посла выглядела редкостно понятной. Словом, мичман впервые в жизни почувствовал себя богатым человеком, и это ему, честно говоря, понравилось. И его подчиненным, которым перепала доля в добыче, тоже.

Возвращение на базу выглядело триумфальным. Два крейсера, плюс еще два грузовых корабля, которые удалось захватить по дороге в качестве призов. Как показалось Севастьяненко, флаг перед двумя быстроходными крейсерами спускали едва ли не охотно. Интересно, как бы повели себя экипажи японских кораблей, узнай они, что на кораблях Севастьяненко людей едва-едва хватает для обслуживания машин, а к орудиям почти некого ставить. Тем не менее, их в подобные нюансы никто не посвящал, и в результате пришлось выделять людей еще и на них, и плестись черепашьим шагом, подстраиваясь под возможности «купцов». И ведь бросить-то жалко — в трюмах одного корабля находились только что закупленные в Австралии лошади. Конница японцев в столкновениях с казаками несла чудовищные потери, ее периодически приходилось воссоздавать практически с нуля, и лошади были нужны. Мичману же они, напротив, не требовались, но… Но глядя на то, КАК смотрели на этих лошадей многие из его матросов, сами вчерашние крестьяне, для которых в недалеком прошлом такой вот ухоженный конь значил целое состояние и шанс не умереть с голоду и прокормить семью, он плюнул мысленно и приказал корабль не затапливать, а тащить с собой. Зато на втором корабле, большом, тихоходном и невероятно грязном, нашлось почти пять тысяч тонн столь необходимого им кардифа, закупленного в Британии. Кстати, попадались и британские, немецкие, французские корабли, но их Севастьяненко решил пока не трогать. Если так пойдет и дальше, время этих жирных гусей скоро придет, но сейчас — рано.

Словом, уйти на миноносце, а вернуться во главе небольшого флота — более чем достойный результат похода. Единственное обстоятельство, которое сейчас омрачало настроение — это тот факт, что оценить его удачу оказалось практически некому. Пока Севастьяненко геройствовал в южных морях, адмирал Эссен со товарищи ушел в новый поход, и когда он вернется, оставалось только гадать. И лишь миноносцы лейтенанта Иванова, залатав пробоины от встречи с британским крейсером, поочередно охраняли порт. Севастьяненко с коллегой, отмечая возвращение, в первый же вечер нажрались едва не до потери пульса, однако после этого им оставалось только ждать и, пользуясь передышкой, заниматься ремонтом. Причем в меру сил — «Херсон»-то ушел с флагманом…

Борт крейсера «Рюрик». Примерно в это же время

Разумеется, на ходу вносить коррективы в заранее продуманную операцию — занятие неблагодарное, но в этот раз все прошло как нельзя лучше. Возможно, потому, что ТАКОЙ наглости японцы от них попросту не ждали. А может быть, из-за того, что за не такой уж и долгий срок и Эссен, и Бахирев, и многие их офицеры научились импровизировать. Неважно, главное, получилось, и результат наверняка заставит японцев еще сильнее растянуть остатки своих невеликих сил.

Ну кто, спрашивается, в Токио мог ожидать, что нападут на них, на столицу, да еще и столь неожиданным и страшным образом? Правильно, никто.