Русский лишь засмеялся в ответ и заметил, что вот это уже деловой разговор. Подобным тоном обычно разговаривали американцы, но фон Труппель, отметив данный факт краем сознания, тут же переключил свое внимание на то, что предлагал ему русский. А он, кстати, говорил весьма интересные и дельные вещи.

Корабль свой они все равно заберут, так или иначе, не мытьем, так катаньем… Смысл этой русской идиомы губернатор уловил, хотя для привыкших к строгой и четкой формулировке немецких ушей звучала она дико. Однако обострения международных отношений им тоже не нужно, а потому они предлагают немецкому коменданту их корабль… отпустить. На удивленный вопрос, как это можно сделать, был получен вполне грамотный ответ — по телеграмме из Берлина. Телеграмму они гарантируют, а придет она из самого берлина, или из какого-то другого места, о том губернатору знать необязательно. Как организуют? Да просто. Вначале займут одну из станций, где телеграф имеется, потом передадут сообщение, а после этого со связью начнутся перебои. Дня на три, примерно. За это время «Цесаревич» давно скроется за горизонтом, ну а фон Труппель станет намного богаче.

Последнее обстоятельство и решило дело. Фактически, предлагалась взятка, причем только за то, чтобы ничем не рискуя исполнять официальный приказ, что может быть милее сердцу истинного немца? Правда, оставалась еще маленькая проблемка в лице охраны, которую повязали казаки, но русский лишь сурово сдвинул брови и сказал, что этот вопрос они берут на себя. Фон Труппель пожал плечами и сделал вид, что ничего не слышал. Все же он был не дурак и предпочел не интересоваться дальнейшей судьбой своих подчиненных.

К слову сказать, ничего страшного с ними не сделали. Хотя казаки, разумеется, предпочли бы не мудрствовать лукаво, а прикопать не успевшие еще остыть трупы где-нибудь в неприметном месте, ослушаться приказа Бахирева они не посмели. Немцев без членовредительства (ну не считать же за таковое несколько аккуратных пинков по ребрам, которые пришлось дать одному рыжему здоровяку, упорно не желающему идти куда сказано) препроводили в шлюпку, с нее на борт скромненько замершего в ночи миноносца, а уже с него — на борт вспомогательного крейсера. Там уже на следующий день с ними пообщались и донесли до их сознания мысль, что родное командование их предало. Те, в принципе, и сами это понимали, а потому разговор получился короткий. На предложение вступить добровольцами в ряды новых флибустьеров с правом на долю в добыче, немцы ответили однозначно. Ничего, кстати, удивительного — предложенная в качестве альтернативы высадка на необитаемый остров никого особо не прельщала.

А тем временем в Циндао и впрямь получили телеграмму из Берлина. Комендант, прочитав ее, не дрогнул лицом, демонстрируя окружающим свою достойную прусского офицера выдержку, и вскоре прибыл на борт русского броненосца. Там он выразил сожаление в «ненамеренной ошибке с интернированием», принес извинения и выразил надежду, что сей прискорбный инцидент не станет препятствием на пути дружественных отношений между двумя империями. Ну а после этого несколько прибалдевшим от случившегося русским офицерам сообщили, что они могут получить обратно сданное на берег имущество, но желательно, чтобы их корабль убрался из порта как можно скорее. И закипел аврал…

Надо сказать, «Цесаревича» при интернировании привели в состояние, несовместимое с продолжением боевых действий.