— Но кто-то же ведет корабль, так что, думаю, беспокоиться не о чем.

— Старший офицер «Цесаревича» до мостика еще не дорос. Не хватает решительности, самостоятельности, умения принимать, а главное, отстаивать правильность своих решений. Никто ведь не мешал ему идти во Владивосток, а командир броненосца лежал в лазарете и физически не мог командовать броненосцем. Тем не менее, он приказал — и его послушались. Чем кончилось, ты знаешь. Дисциплина — это хорошо, конечно, однако привычка гнуть спину перед вышестоящим обходится иной раз слишком дорого.

— Предлагаешь мне взять «Цесаревича»? — усмехнулся Бахирев.

— Да. Я не вижу, честно говоря, иного варианта. Там деморализованный экипаж, оказавшийся достаточно слабым офицерский состав и не лучшие артиллеристы. А ты справишься. Тебя и тогда уважали, сейчас же — тем более.

— Мне придется взять с собой несколько человек. Если я соглашусь, конечно.

— Если ты об этом задумался, то на самом деле уже согласился, — усмехнулся Эссен. — А людей… Не наглей только, ладно?

— Хорошо, я постараюсь. Кто остается на «Рюрике»?

— Сам управлюсь.

— Ну, смотри, — неопределенно отозвался Бахирев. — Можешь попробовать, но сомневаюсь. Тебе бы лучше штаб организовать, полезнее будет. Ладно, пора идти на сближение. Только осторожно-осторожно, а не то еще пальнут сдуру — народ на броненосце сейчас нервный…

Место неизвестно. Двое суток спустя

Они входили сюда по одному, оставив своих секретарей далеко, в соседней деревне. Маленький уединенный храм — здесь их уж точно никто не станет искать. Впрочем, высшим сановникам Страны Восходящего Солнца жаловаться было грешно — военные оставили своих людей там же. По всему выходило, что секретность чрезвычайная, и соблюдать ее собравшиеся были намерены любой ценой.

Адмирал Хэйхатиро Того скромненько устроился в тени. И то сказать, гордиться ему сейчас было нечем — от недавно еще грозного флота боеспособными у него остались четыре серьезно изношенных бессмысленными походами броненосца, для машин которых суматошные поиски неизвестного врага оказались опаснее русских снарядов. Еще один броненосец, престарелый «Чин Иен», в расчет можно было не принимать — его артиллерия главного калибра не выдерживала никакой критики. Для патрульной службы китайский трофей еще годился, но эскадренный бой стал бы ему смертным приговором. Разумеется, Того учитывал его в своих раскладах, но не возлагал на «Чин Иена» каких-либо надежд.

Правда, оставались еще три броненосных крейсера — два новейших корабля типа «Гарибальди», «Кассуга» и «Ниссин», полузаконно купленные Японией у итальянцев в самом начале войны, и «Якумо», детище штеттинских верфей. Однако, несмотря на то, что «итальянцам» уже приходилось участвовать в бою против русских броненосцев в качестве кораблей линии, Того по отношению к ним был настроен весьма скептически. Паспортных двадцати узлов крейсера упорно не выдавали, защиту имели посредственную, а вооружение слабое. На подхвате они быть еще могли, но и только — стоит любому русскому броненосцу обратить на них пристальное внимание, и время жизни броненосных крейсеров, особенно сравнительно небольших гарибальдийцев, будет исчисляться минутами.

Армейцы на этом фоне выглядели хотя бы не такими неудачниками, просто благодаря тому уже, что смогли продвинуться глубоко вглубь территории противника, да и Порт Артур блокировали надежно. Правда, сейчас, когда поток грузов и пополнений из метрополии превратился в жалкий ручеек, наступление застопорилось.