…Сегодня Максим вышел пораньше. В сумерках еще клубился туман, когда он обошел стороной памятную многоэтажку. Адский Клондайк за последние несколько недель погубил уже с десяток искателей легкой наживы. Здание, оккупированное скоргами, действительно таило немало техноартефактов – исследуя его в бинокль сквозь проломы в стенах, можно было с легкостью разглядеть, как на втором и третьем этажах среди серебрящейся паутины распластанных по стенам металлорастений скорги выращивают различные узлы и агрегаты. Кажется, только войди, протяни руку, и богатство само упадет в твои ладони.

Ага… Максим неприязненно покосился на здание, с которым были связаны самые страшные минуты его недолгого триумфа. В последний раз рассматривая Клондайк, он заметил троих сталтехов, накрепко пришпиленных к стенам впившимися в них побегами автонов. Лица бедолаг посинели, плоть уже начала отслаиваться от металлизированных черепов, но в оптику еще можно было узнать, кто именно попался в огромную ловушку. Всех троих Максим мельком видел в лагере, только имен и позывных не знал. Какая-то залетная группа, временно остановившаяся у Греха. Слухи о Клондайке распространялись быстро, и находилось достаточно рисковых ребят, кто был не прочь испытать удачу.

Теперь их удел – бродить по Пятизонью, став исчадиями техноса.

Максим пробирался через руины в туманном мареве занимающегося рассвета. Он постоянно контролировал окружающую обстановку, подмечая множество мелких деталей.

Справа серебрились заросли автонов. Накануне их еще не было. Через проспект у перекрестка протянулась свежая цепочка воронок – ночью, ворочаясь с боку на бок, он слышал звуки боя между механоидами, не поделившими тропу, ведущую к ближайшему энергополю.

Дрожь медленно ползла вдоль спины.

Он остановился, словно зверь, внимая мгновенно обострившемуся восприятию.

Здесь все построено на контрастах, а чувства не допускают полутонов. Любое впечатление, будь то торжество одержанной победы либо смертельная опасность, проходят на волне крайнего нервного возбуждения, потому и приобретенный опыт отпечатывается в сознании раз и навсегда.

Максим покинул лагерь раньше других, в надежде что на проспекте после ночного столкновения механоидов еще никто не побывал.

Сканеры экипировки работали со сбоями. Обилие металла мешало восприятию. С имплантами, наверное, куда проще. Они мощнее стандартных сканеров, да и информацию передают непосредственно в рассудок, не надо ловить строки сообщений на проекционном забрале, отвлекаясь, когда каждое мгновенье может стоить жизни.

Думая о неизбежной имплантации, Максим почему-то сразу же представлял образ сталтеха. Как заклинило. Страх перед неконтролируемым размножением скоргов подступал к горлу, мешая дышать, мысли вдруг начинали путаться, и в такие минуты он ничего не мог поделать с собой. Знал, что рискует подцепить проказу зоны в любой из вылазок, мучился, тщательно подавляя гнев и отвращение при ежедневных посещениях лаборатории Пингвина, но принять волевое, осмысленное решение о добровольной имплантации до сих пор так и не отважился.

Пингвин лишь мерзко ухмылялся, глядя на его муки, торговцу и его банде было все равно – Максим давно уже окупил вложенные в него деньги и теперь приносил чистую прибыль. Выживет в очередной вылазке – хорошо. Погибнет, сгинет среди кишащих механоидами руин – особо горевать никто не станет. Найдутся другие, кто займет место погибшего мотылька.

Так и тянулись дни.

Максим короткой перебежкой пересек проспект, вжался в стену здания.

За цепочкой воронок в текучем мареве тумана сканеры фиксировали затухающую сигнатуру.

Подбитый механоид. Точно…

Максим осторожно двинулся вдоль стены. Железное правило: с одной стороны всегда лучше иметь надежную преграду. Он и так контролировал одновременно три направления, успевая осматривать тыл, постройки, расположенные по другую сторону улицы, слева от него, и при этом постоянно удерживал в центре внимания зафиксированное сканерами пятно слабой энергетической активности, расположенное впереди, по ходу движения.