— Кирстен, а где твоя мама?

— Она забирает меня только в одиннадцать.

— Объявляем время, — произнес медик.

— А кто же тогда за тобой присматривает?

— Пастушка Танья.

Девочка по-прежнему смотрела на Артура. Дживан сдвинулся, загородив его спиной.

— Двадцать один час четырнадцать минут, — проговорил Уолтер Джейкоби.

— Пастушка? — переспросил Дживан.

— Ее так называют, — ответила Кирстен. — Она за мной следит.

Справа подошел мужчина в костюме и что-то быстро сказал медикам, которые укладывали Артура на каталку. Один пожал плечами и откинул ткань с лица Артура, чтобы надеть кислородную маску. Притворство ради семьи актера, сообразил Дживан, иначе они узнают о смерти Артура из вечерних новостей. Трогательно.

Дживан поднялся на ноги и протянул руку хлюпающей носом девочке.

— Пойдем, поищем Танью. Она, наверное, сама тебя высматривает.

Что, конечно, вряд ли — Танья уже нашла бы свою подопечную. Дживан повел девочку за кулисы. Мужчина в костюме исчез. Кругом царил хаос — все сновали туда-сюда, шумели. Раздавались громкие просьбы пропустить каталку. Уолтер держался у изголовья. Процессия прошла по коридору к служебному выходу, и всеобщий шум только усилился. Люди плакали, звонили по телефону, сбивались в группки и раз за разом пересказывали друг другу случившееся («Значит, поворачиваюсь я, а он уже падает…»); одни отдавали распоряжения, другие не обращали на них внимания.

— Сколько же тут людей, — произнес Дживан. Он не очень любил толпу. — Видишь Танью?

— Нет, не вижу.

— Тогда лучше останемся на месте, она сама нас найдет.

Такой совет давала брошюра о том, что делать, если заблудишься в лесу. Дживан уселся на один из стульев у стены. Оттуда он видел неокрашенную заднюю часть фанерных декораций. Рабочий подметал искусственный снег.

— А с Артуром все будет хорошо? — Кирстен забралась на соседний стул и стиснула в кулачках ткань платья.

— Буквально только что, — сказал Дживан, — он делал то, что любил больше всего на свете.

Такой вывод Дживан сделал из интервью, которое прочитал месяц назад. Артур беседовал с газетой «Глоб энд мэйл»: «Всю жизнь ждал, когда достаточно состарюсь для роли Лира. Для меня нет ничего любимей игры на сцене, ощущения, что все происходит здесь и сейчас…» Странные слова. Артур, как правило, играл в кино, а кто в Голливуде жаждет постареть?

Кирстен молчала.

— В том смысле, что раз уж эта роль стала его самым последним делом, — проговорил Дживан, — то в этот момент он был счастлив.

— А это стало его последним делом?

— Думаю, да. Мне жаль.

Снег успели смести в небольшую сверкающую кучку.

— Я тоже больше всего на свете это люблю, — через некоторое время сказала Кирстен.

— Что любишь?

— Играть на сцене, — пояснила она.

Из толпы вдруг вынырнула заплаканная девушка и протянула к малышке руки. На Дживана девушка даже не посмотрела. Кирстен же, прежде чем уйти, оглянулась.

Дживан вернулся к сцене. Его никто не останавливал. Он почти ожидал увидеть Лауру в центре первого ряда — а сколько вообще прошло времени?.. — но зрителей уже не было. Уборщики подметали полы и собирали оброненные программки. На спинке кресла висел забытый шарф. Дживан покинул зал, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Он набрал номер Лауры. Тщетно. Она выключила телефон на время представления и, очевидно, до сих пор не включила.