— Когда мои люди и я, — произнес пророк, — говорим о свете, мы имеем в виду порядок. Здесь царит порядок. Те, у кого в сердцах властвует хаос, не могут жить с нами.

— Извините меня за любопытство, я еще хотела спросить о надгробиях на кладбище.

— Вопрос не лишен оснований, — кивнул пророк. — Вы уже какое-то время в дороге, так?

— Да.

— Ваша «Симфония» путешествует с самого начала?

— Почти. С пятого года.

— А вы? — Пророк вдруг повернулся к Кирстен.

— Я в дороге с первого года.

Отвечая, она немного покривила душой, ведь она совершенно не помнила этот первый год.

— Если вы пробыли в пути так долго, — сказал пророк, — если вы скитались всю жизнь, как и я, сквозь жуткий хаос, если вы все помните, тогда вы знаете, что умереть можно не только одним способом.

— О, я видела многое, — проговорила дирижер, и Кирстен заметила, что она с трудом держит себя в руках. — От утопления до обезглавливания и смерти, но ни один из способов не объясняет…

— Вы меня не понимаете, — прервал ее пророк. — Я говорю не о банальной физической смерти. Есть смерть тела, а есть смерть души. Я видел, как моя мать умерла дважды. Когда падшие ускользают без разрешения, мы устраиваем похороны и возводим для них надгробия, ведь для нас отступники мертвы.

Пророк глянул на Александру, которая собирала со сцены цветы, и что-то тихо сказал дирижеру на ухо. Она отшатнулась.

— Исключено, — произнесла дирижер. — И речи быть не может.

Пророк внимательно посмотрел на нее, а затем отвернулся. Он пробормотал что-то мужчине в первом ряду, стрелку, который утром охранял заправку, и они вместе ушли прочь от «Волмарта».

— Лули! — бросил пророк через плечо. Собака потрусила за ним следом.

Зрители расходились, и совсем скоро на парковке остались только участники «Симфонии». Никто не задержался с ними поговорить, чего еще никогда не случалось.

— Быстро, — скомандовала дирижер. — Запрягайте лошадей.

— А я думала, мы на пару дней задержимся, — скривила рожицу Александра.

— Это секта конца света, — кларнетистка снимала фон для «Сна в летнюю ночь». — Ты что, не слушала?

— Но когда мы здесь были…

— Город уже совсем другой. — Нарисованный лес пошел складками и бесшумно сполз на землю. — В некоторых местах не замечаешь, что все вокруг падают замертво, пока не выпьешь отравленного вина.

Кирстен опустилась на колени, помогая кларнетистке сложить ткань.

Труппа двинулась в путь через считаные минуты, выбрав дорогу за «Волмартом», что уходила прочь от центра города. Впереди, у обочины, мерцал небольшой костерок. Рядом обнаружился мальчишка, караульный, который жарил на огне насаженного на ветку зверька, наверное, белку. В большинстве городов на въездах всегда сидели люди со свистками, ведь было бы неплохо получить хоть какой-то знак, если в город войдут мародеры. Однако здешний караульный был столь юным и невнимательным, что, видимо, тут располагался не самый опасный пост.

— Есть разрешение покинуть город? — крикнул он.

Дирижер махнула первой флейтистке, которая управляла лошадьми ведущей повозки, мол, не останавливаться, и подошла к мальчишке.

— Добрый вечер, — поздоровалась она.

Кирстен остановилась в нескольких шагах, слушая разговор.

— Ваше имя? — с подозрением спросил мальчик.