Могла ли одна из игл винтовки закрутиться в полете? Нет, это еще менее вероятно, чем ее теория с виброножом. Такой выстрел вывел бы из строя винтовку, и обычно требовалось по меньшей мере полдюжины игл, чтобы пробить костяную броню зергов. Закрученная игла, скорее, отскочила бы, а не разрезала кость, как…

Как псионный клинок протоссов.

Она смотрела на рану, чувствуя внезапный холод в груди. Нет. Это невозможно. Невозможно!

Но другого объяснения не было. Только оно имело смысл.

Улаву был тамплиером. Жестоким, холодным, беспощадным воином протоссов. Воином, который проник в программу призраков, притворившись не представляющим угрозы исследователем.

Притворившись другом Тани.

– Таня? – позвал Вист. – Какие-то проблемы?

Таня сморгнула внезапно подступившие слезы.

– Никаких, – ответила она. И, выпрямившись, продолжила волочь трупы по полу, чувствуя, как ее сердце разбивается.

Она считала Улаву своим другом. Она принимала их отношения даже в моменты, когда он сбегал и вытворял безумные вещи, вроде полуночного визита в «Круг Данте». Она твердо верила, что и он окажется рядом, когда ей потребуется помощь. Она поддерживала его, а он – ее.

Но только все было не так. Возможно, никогда не было никакой дружбы.

Улаву солгал коменданту Шмидту о том, кем он являлся. Он лгал другим призракам. Не было причины думать, что он не лгал и Тане.

Она смотрела на других членов команды, пока шла по каменистому полу. Знали ли они? Раскрыл ли Улаву себя в битве? Эрин стояла к нему спиной, но Вист должен был заметить.

Или Улаву всем рассказал о себе. Может, сейчас они втайне смеялись над неведением наивной Тани.

Таня могла спросить их. Но она не сможет решиться. К тому же, знали они или нет, это не имело значения.

У нее было нечто сокровенное. Теперь его не стало.

Таня ни с кем не дружила. Ни с кем. В детском возрасте она винила в этом свои способности и страх других людей перед ними. Позже, во время учебы в академии призраков, она винила имплантат, который встроили ей в мозг, и то, как он путал мысли и эмоции. Во время войны она винила боевые действия, разрывавшие терранское общество. А после войны винила посттравматический стресс, который остался после окончания боев.

Но причина была иной. Теперь она знала.

Причина была в ней. У нее получалось недолго общаться с людьми, но рано или поздно, как только отношения начинали налаживаться, она говорила что-то не то, делала что-то не так, и друзья безвозвратно исчезали.

Улаву был исключением из правил. В отличие от терранов, он всегда был рядом, всегда прощал ненамеренное равнодушие или внезапные истерики. Он был ее скалой. Ее якорем. Ее другом.

Но теперь она знала, что все это было ложью.

Пусть Вист знает. Ей-то что? Пусть знают Эрин, Дизз и император Валериан – да весь чертов Доминион! Все потеряло смысл.

Раз на то пошло, Диззу не требовалось возиться с гранатами. Таня могла просто встать перед коконами и поджечь их, превратить все место в подобие погребального костра викингов Старой Земли. Они выполнили задание. Не было причин не пойти и не положить конец ее мучениям.

Она стиснула зубы. Нет. Они выполнили лишь часть задания, но Эрин сказала, что были две другие фокальные точки. Возможно, Валериан решит совершить ядерный удар с орбиты, но также может потребоваться команда для спецоперации.