— Да.

— Беспокоились, что взрывы повредят вас?

— Нет.

— Но почему вы бросали корабли на звезду?

— Боялись.

— Чего?

— Что ваша активность разрушит… разрушит… точку, которая не есть точка.

— Стяжку? Вы боялись, что мы разрушим стяжку?

— Да.

— Никакой взрыв не может повредить стяжку.

— Не знали.

Яг приглушённо пролаял:

— Спросите их, какое им дело.

Кейт кивнул.

— Почему стяжка важна для вас? Вы пользуетесь ей сами?

— Пользуемся? Нет. Не пользуемся.

— Тогда почему?

— Потомство.

— Она важна для вашего процесса размножения?

— Нет. Один из нашего потомства, — произнёс голос из динамика.

Неспособность договориться приводила в отчаяние — причём, вероятно, темнянина так же, как и Кейта. Кошачий Глаз был частью сообщества индивидуумов, которые общались друг с другом тысячелетиями. Они понимали контекст реплик друг друга, их историю. Детальное объяснение собственных мыслей наверняка у них не было принято — возможно, даже считалось грубостью.

— Один из вашего потомства, — повторил Кейт.

— Да. Коснулся точки, которая не есть точка.

О боже!

— Вы хотите сказать, один из ваших младших прошел через стяжку?

— Да. Потерян.

— Чёрт, — воскликнул Тор, оборачиваясь. — Так вот что активировало стяжку — через неё прошёл темнянский детёныш.

Кейт откинулся на спинку кресла.

— И если бы наше сражение случайно уничтожило стяжку, ваш младший никогда не смог бы вернуться домой, верно?

— Верно без границ. Когда вы появились, мы думали, что вы привели назад наше потомство.

— Вы не спрашивали нас об этом.

— Неверно спрашивать.

— Плохие манеры у темнян? — Рисса сделала круглые глаза и вскинула брови.

Кейт развёл руками.

— Мы не знали о вашем ребёнке. Как давно он прошёл через стяжку?

— Время с вашего появления, умножить на два.

Кейт повернулся налево и взглянул на Яга.

— В таком случае ребёнок не мог уйти далеко от точки выхода. Есть какие-нибудь способы выяснить, куда он мог попасть?

— Ребёнок должен был выйти из одной из уже активированных стяжек, — сказал Яг. — Однако, как мы выяснили, когда влетели в стяжку сломя голову, существует гораздо больше активных точек выхода, чем мы знаем — возможно, триллионы, если стяжками нашпигованы другие галактики и межгалактическое пространство. А поскольку стяжка вращается, то без знания с точностью до секунды времени входа даже знание угла входа нам ничего не даст. Он может быть где угодно.

— Но если мы сумеем найти пропавшего ребёнка и привести его домой, — сказал Кейт, — то это будет не просто доброе дело, это позволит нам укрепить отношения с темнянами. — Он оглядел мостик. — Есть возражения? — Он включил микрофон. — У младшего есть имя? Уникальное слово, обозначающее только его?

— Да. Это… — голос ФАНТОМА прервался, и из динамиков громкой связи послышалось синтезированное «неизвестный термин».

Кейт посмотрел в камеру слежения ФАНТОМА.

— Назови его… ну, так и назови — Младший, — сказал он.

— Принято.

Кейт посмотрел на Ромбуса, который, разумеется, мог его видеть, даже сидя к нему спиной.

— Ромбус, каково ваше мнение?

— Это может быть очень крутой спуск с обрывом в конце, — сказал он — другими словами, ловля ветра в поле. — Но, как вы сказали, установление дружеских отношений — это то, для чего и был построен «Старплекс».