- Даже не знаю, что сказать. Вы были по-настоящему близки с отцом, как личности? Или это был просто эпизод, когда двое развлекались, к-хм, тактильным контактом и трением пупков?

- С моей стороны все было более чем серьезно. Для иллюстрации: с мужем у меня секса не было уже более восьми месяцев, несмотря ни на что. Речь идет о разрыве брачного контракта и разделе имущества.

- Хренасе. - Я изумлен.

И ведь не скажешь ей сейчас , что я - чуть иной Витя.

- О твоем отце и его отношениях с твоей матерью я не в курсе. - Ровно завершает она.

- Э-э-э...

- Мужчина иногда тоже должен решать для себя кое-что сам! - с горячностью заводится она на ровном месте. - Не вариант - давить его или подталкивать под руку! За другого человека выбор не сделаешь! Любовь - это когда оба идут навстречу, а не один гонится за вторым!

- Да я не спорю. Просто слегка шокирован.

- Мое ощущение, - Тика переводит дух. - И я тоже для него что-то значила. Просто его нерешительность в некоторых вопросах имела место не оттого, что у него отсутствовали желание либо инициатива! А из-за твоей ма... Ладно, что-то я разговорилась. - Мать Миру решительно обрывает саму себя. - Давай о насущном. Ты понимаешь, что мне сегодня пришлось раскрыться против моей воли? Исключительно под давлением обстоятельств? - видимо, это она так тактично называет мои действия.

- Я и предположить не мог, что все получится подобным образом, извините. Доставить неудобства вам хотел меньше всего. В моих расчетах вы должны были просто подстраховать со стороны - а оправдаться в суде я рассчитывал сам, не вешаясь вам на шею.

- Слишком много риска, пускать такое на самотек, - бормочет Тика. - Я не могла сложа руки ждать, чем закончится эта твоя самодеятельность. Пошли поужинаем? Поболтать надо в спокойном месте.

- Вообще-то, я не один, - неуверенно оборачиваюсь в сторону девчонок.

- Пойдемте посидим где-нибудь вчетвером?! - предлагает Тика громко и им тоже. - Вы же вроде как в положении его официальных спутниц?

Эрнандес и Мартинес без комментариев присоединяются к нам.

Ресторан, куда подруга моего здешнего отца привозит нас, радует и зрение, и обоняние. Когда нам приносят меню, от цифр в нем мои глазные мышцы начинают бить судороги.

И как мне за все это платить?

***

- Тика, у меня есть просьба. - Рыжий, смешно наклонившись на столбиком с ценами, неожиданно утратил свою расслабленность и отчего-то подобрался. - Давайте перейдем в "ВОСТОЧНЫЙ КВАРТАЛ"? Это рядом.

- Я в столовую не пойду. Лучше уже тогда поголодать, сидя на диете, - мягко улыбнулась японка, тонко намекая Седькову на темы статуса и допустимого лично для нее.

- Он никогда не позволяет женщинам платить за него, - быстро сориентировалась в обстановке Мартинес, сдавая парня с потрохами. - Если мы тут попьем водички, это его бюджет еще выдержит. А вот если я закажу бутерброд...

Договорить у нее не вышло: Эрнандес и старшая Хамасаки, не сговариваясь, заржали молодыми лошадьми.

- И ничего тут смешного нет, - сычом надулся Рыжий, вызывая повторный взрыв хохота.

На этот раз - уже всех трех женщин.

- Виктор, наши с тобой отношения с сегодняшнего дня слегка изменились, - отсмеявшись, с улыбкой мягко продолжила Хамасаки. - В корне. Ты сам дал принципиальное согласие на мое опекунство над тобой, помнишь?

- Да. Но это не означает автоматически того, что я согласен быть альфонсом.

А в этом месте они смеялись уже минуты полторы, в то время как одноклассник хмурился все больше и больше.

- Альфонс - это чуть иное, - вежливо подсказала Эрнандес. - Это когда...

- Я ЗНАЮ! - поспешно выпалил Рыжий. - Но я в принципе!

- Ну и как тут не радоваться жизни, - в два присеста выдавила из себя Мартинес еще через пару секунд, вытирая по очереди слезы из каждого глаза. - Рыжий, я тя люблю!

- Э-э-э, за что? - Седьков неожиданно заинтересовался.