— Как именно заблокировал руки? — Тика подходит вплотную и протягивает запястья. — Покажи на мне.

Аккуратно беру её пальцами:

— Примерно так. Только хватал, разумеется, сильнее и всей пятернёй.

Взрослые женщины переглядываются:

— Тактильный контакт, — мать Айи не спрашивает, а утверждает. — С вашим концентратором.

— Да. Девочки, бегом отсюда! — Хамасаки-старшая на ровном месте преображается. — Стали посередине коридора через секунду! Своим скажете? — мать Миру твёрдо смотрит на Дальхис, указывая подбородком на парней-латиносов.

Звучит короткая команда по-испански и в комнате мы остаемся втроём.

Впрочем, на полу ещё лежит Бахебри, но именно он признаков жизни подавать как будто не собирается.

Тика подходит к нему ближе и протягивает пальцы к вискам.

Сеньора Эскобар именно в этот момент накрывает мои глаза ладонью, а второй рукой за плечи притягивает к себе:

— Не смотри. Тебе не нужно видеть.

— Ваша дочь нас с говном сожрёт за такие... — договорить про сиськи и мой нос между ними у меня не получается.

— А мы ей не скажем, — то ли серьёзно, то ли в шутку отвечает мать Айи, перебивая. — Всё, можешь поворачиваться.

Меня отпускают на волю.

— Если вдруг что, ты понятия не имеешь, на каком этапе и от чего умер тот, кто тебя допрашивал, — абсолютно буднично сообщает Тика, отряхивая ладони. — Никаких показаний без меня или нашего юриста никому не даёшь: орёшь про пятую поправку и двадцать первую статью.

— Принял.

— Я думаю, может, на пару дней дадим охрану? — мать Айи подходит к телу Бахебри и пытается пошевелить его носком туфли. — От нас? Если что, дочери время от времени сопровождение выделяю — подозрений не будет. А двигаются они и так по большей части вместе.

— Вначале объясним Виктору, что случилось, — качает головой японка.

К моему огромному сожалению, никаких объяснений не случается потому, что обещаной сотрудниками Эскобар минуты нам не перепадает: опросная начинает заполняться кем ни попадя, от полицейских в форме до даже одного судейского в мантии.

***

"ВНИМАНИЕ! ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ НА МЕСТАХ!" — уведомление от информационной системы суда появилось у всех троих одновременно.

— Вот и нет больше легавого, — спокойно зевнула Мартинес. — Интересно, чья маман его кончила, твоя или моя.

— Почему...?! — Миру широко раскрыла глаза и удивлённо отвесила нижнюю челюсть.

— Нас выгнали. Других свидетелей выгнали. Браслет Рыжего заблокирован опекуншей. — Перечислила одноклассница. — Ещё на три секунды информационная система суда только что мигнула, как будто всё легло. О, и щ-щас лежит.

— А это? — японка задумчиво показала на уведомление.

— Резервное же. Не основное.

— А-а-а, без импланта не вижу.

— Зато я вижу. Кстати, перегружаться будет минуты две, говорить пока можно спокойно. У меня сканер пашет.

— Почему думаешь именно так? — Миру предусмотрительно не сказала вслух ничего компрометирующего.

— Кому выгодно? — вопросом на вопрос ответила Мартинес. — И кто кроме Хамасаки при большом желании пожет подвешивать местные федеральные системы щелчком пальцев, в нужный момент?

— Он увидел, что у Рыжего активны сектора, которых не должно быть, — пояснила японке Эрнандес. — Мамы приняли какое-то решение в этой связи, потом экстренно удалили нас и прочих свидетелей. Ладно, замнём для ясности...

— Ты своим, кстати, позвонить не хочешь? — как ни в чём ни бывало поинтересовалась Айя у подруги.

— Уже, — кивнула баскетболистка.