Понятно, что робот пальцы отсканирует и будет держать в памяти до тех пор, пока не поедет на свалку.

Как по заказу, входная дверь подъезда распахнулась за пару мгновений до того, как она коснулась сканера: на улицу, торопясь на работу, выскочила то ли молодая семья из двух человек, то ли просто парень с девушкой.

Парень машинально скользнул по японке взглядом, на автомате кивнул, приветствуя незнакомку, затем уже осознанно и украдкой оглянулся ей вслед: он думал, что она этого не видит.

Расширение аккуратно подсветило Тике его скачок внимания к её ягодицам и далее, вверх-вниз. Дополнительным пунктом в красном спектре мигнуло острое сожаление парня о том, что не вышло подробно разглядеть спереди её сиськи.

Японка слабо улыбнулась и прошла к лифтам: живущий в подъезде Виктора мистер Гормональная Развитость теоретически годился ей в сыновья, будь она в молодости менее разумной и более легкомысленной. Такое откровенное и физиологическое внимание молодёжи, которая в два раза моложе, оказалось где-то приятным.

В двери квартиры она позвонила, хотя и их при желании можно было отпереть снаружи, причём официально.

В следующую половину минуты ничего не случилось. Тика прислушалась и позвонила ещё раз — снова по нолям.

Вкрутив усиление слуха, она прислонила ухо к двери и какое-то время стояла в этом положении.

Разозлившись и похоронив ещё пару минут, японка активировала уже следующие в списке расширения и вскоре определила, что Наталья внутри — просто спит.

Хамасаки вздохнула, сжала губы в узкую полоску и отперла двери квартиры сына Сергея опекунским "ключом".

Хорошо ещё, что мы титульная нация, заметила она про себя. Если бы была кем угодно другим — фокус бы не прошёл. И кто после этого будет говорить, что дискриминация по этническому признаку — плохо?

Очень даже хорошо, если дискриминируешь ты сам, а не тебя. Вполне себе позитивно иметь больше своих прав от рождения.

Натали обнаружилась в дальней комнате посередине бардака, поперёк кровати и в откровенно нетрезвом состоянии.

— Ссссссссссс... — Тика выпустила воздух сквозь плотно сжатые губы.

Какой важный и нужный разговор! А эта... опять за своё!

Тварь. Тебя же только вчера вытащили из больницы. Ты что, не понимаешь...?!! Чёрт с ними с деньгами, которые из-за тебя уплачены в клинике (хотя для Виктора и тебя, сука ты такая, и это — далеко не копейки). Чёрт с ними с протоколами лечения, хотя слова вашей же религии о бисере и свиньях придумали вы сами, не мы.

Но уж о родном сыне ты хотя бы могла подумать?!

Сука. Тварь. Дрянь. Мразь. Мерзость!

На какую-то секунду японку охватило неконструктивное желание через группу сопровождения пригласить специалистов совсем другой организации, со стороны. Хати-кю-сан берут дорого, но дела делают чисто.

Не останется ни следов, ни подозрений, ни малейшей возможности что-то определить либо доказать.

— Чем такая "мать", лучше уж... — Тика не стала оканчивать фразу вслух.

Но не удержалась и сплюнула в небольшую лужицу чужой блевоты рядом с кроватью.

Преодолевая физиологическое отвращение, она посмотрела на таймер: если верить собственному медицинскому сканеру (одному из), мать Рыжего стошнило в течение последних пятнадцати минут.

— Хорошо, детей дома уже не было, — пробормотала Хамасаки-старшая. — Даже интересно, как бы его две оторвы отреагировали на подобный концерт.

Может, голову мамаше Виктора открутили бы вообще без её участия. А что, с Эскобар станется, даром что Эскобар она по матери.