— Я не спорю. — Осторожно кивает Сосохара.

— Соответственно, моя точка зрения от вашей может отличаться, — продолжаю. — А какой орган федерации уполномочен вносить ясность и мир между субъектами, если они друг с другом несогласны, а таковая ясность прямо требуется процессуально?

"Бл*, где ты этого нахватался?!😲" — темперамент Мартинес сейчас явно работает против неё.

Она то ходит вперёд-назад, то садится в кресло, то подрывается из него. В общем, похожа на запертую под стаканом пчелу.

— Федеральный суд, — на автомате роняет юрист без даже тени неуверенности и начинает смотреть на меня твёрдо.

— Ну вот вам и ответ на ваш вопрос. Вы считаете, что мои отношения со сверстницей — предмет нашего с вами разбирательства. Я считаю — категорически нет. Процессуальный статус вы мне не присвоили, соответственно, в рамках гражданского общества наши с вами права на текущий момент равны. Упирать меня без моего законного дееспособного представителя вы не можете.

Сосохара ещё чуть меняется в лице и на меня глядит теперь иначе: серьёзно и пронзительно.

— Ваше мнение против моего мнения, — подвожу итог. — Поскольку вопрос действительно может быть важным для дознания — не мне о том судить — он наверняка будет поднят вами и в суде, ведь так? Но там я на него буду отвечать уже судье, чья экспертность и непредвзятость у нас с вами обоих не вызывает сомнения.

— Вы обвиняете меня в предвзятости?

— Сейчас затык в следующем: вы сами сказали, что недавно на этой работе. Поначалу даже представиться забыли, согласны? Хотя это действие чётко регламентировано процессуальным кодексом, раз; служебной инструкцией сотрудников прокуратуры, два; могу добавить ещё.

— Вы обвиняете меня в предвзятости? Да или нет?

Сказать ему, что-ли, словами Миру? Когда она отцу на вопрос о нашем с ней интиме ночью цитировала Серёжу Шнурова? Жаль, что здешний мир Шнура не знает.

— Я считаю, что вы периодически выходите за рамки коридора, который вам в ваших действиях в мой адрес регламентирован сразу на трёх уровнях. Ваши же ведомстенные инструкции, действующее законодательство и консти…

— Я принимаю ваш ответ. — Предельно собрано отвечает парень, фокусируясь на моих глазах и не мигая при этом. — Идём дальше. Каковы были обстоятельства начала конфликта в операционной?

— Сосохара-сан, с вашего позволения, это была манипуляционная, не помещение для операций.

— Это с вашей точки зрения имеет значение?

— Не сочтите, что цепляюсь к вашим словам из вредности. Мой отец учил меня быть очень осторожным с любыми нюансами в самых незначительных на первый взгляд формулировках на этапе даже предварительного следствия. Кашу маслом не испортишь.

— Ваш отец, вернее, упомянутые нюансы вашего семейного воспитания, заставляют меня спросить следующее. — Он опять удивляется и снова не считает нужным скрывать это. — Вы изначально готовились к участию в действиях дознания и следствия? В какой роли? С отцом или самостоятельно?

— Мы — эмигранты. Как недавно оказалось, эмигранты с весьма неплохим наследством.

— И?

— Мне предстоит немало побороться на ниве юстиции, чтобы отстоять свои законные, с моей точки зрения, права.

— А причём здесь гражданский процесс вашего наследства к достаточно специфическим нюансам уголовного процесса? — вроде как абсолютно равнодушно спрашивает японец. — Я б понял, если б вы в вопросах нотариата так разбирались.

А на самом деле он очень ждёт моего ответа. Зачем-то.

— Папа говорил, сироту обидеть норовит всякий.