* * *

— Будьте добры, скажите, в какой роли мы сейчас общаемся? — вежливо интересуюсь сразу после того, как джентльмен под виртуальной эмблемой прокуратуры заполняет в свою форму мою идентификацию, получая моё "да" на каждый пункт.

— Момент, будет в следующем параграфе. Виктор, вы опрашиваетесь как свидетель по факту смерти… — он называет японские имя и фамилию, которые мне ничего не говорят. Видимо, тот тип из тройки. — Вы же были единственным свидетелем происшествия?

— Ещё раз тысячу извинений. Уместно ли спросить, с кем имею честь? Если мы сейчас совершаем определённое законом процессуальное действие — это одна ситуация. Как кандидат в граждане я займу одну позицию. — Боковым зрением ловлю крайне озадаченный взгляд Мартинес. — Если же данный разговор не носит никакого юридического функционала…

— Это вы меня извините. — Парняга возраста Эрнесто только что не краснеет. — Моя фамилия Сосохара, офис прокурора. Я недавно на этой службе, ещё раз прошу прощения. Все ваши ответы фиксируются, как и мои вопросы… этап предварительного дознания… получение первичной информации возможно в отсутствии законного представителя несовершеннолетнего, поскольку связано с возможным федеральным преступлением, которое будет квалифицировано…

"Рыжий! Ты меня слышишь?!" — параллельно с такой занимательной беседой во внутренний чат начинает писать Айя.

И что ей сейчас ответить? Насколько я помню предостережения Тики, именно в такой вот атмосфере мне очень настоятельно рекомендовано воздерживаться от любой исходящей нейроактивности.

Говоря по-простому — держать уши и глаза открытыми, а рот — максимально закрытым. Потому что если вдруг натурал начнёт кому-либо отвечать, а эти ребята, как и моя опекуша, вдруг в состоянии видеть абсолютно все чаты в радиусе сотни метров — может получиться очень некрасиво.

"Рыжий, гад, не молчи!" — всплывающие со скоростью пулемёта иконки своих сообщений Айя сопровождает не менее темпераментной жестикуляцией в реале.

Она методически грамотно сместилась к окну, за спину прокуратуре: теперь её видит только пара полицейских. Последние, впрочем, имеют ярко выраженную этническую компоненту во внешности и с Эрнесто Вальдесом общаются по-испански. Насколько понимаю, и в участке работают в том же — значит, условно наши.

— На ваш вопрос: нет, я был не единственным свидетелем случившегося. Кроме меня, в момент нападения бандитов на врача в этом же помещении находилась и другая старшеклассница, правда, из первого лицея. Сата Тераяма.

"+" — однокласснице отправляю максимально короткий ответ.

"Можешь общаться открыто" — тут же приходит от неё. — "Защита и от Хамасаки стоит — Тика расстаралась, и наши продублировали. Если будет кто-то в канале — появится автоматическое уведомление и нас разъединит".

"Ты счт'ешь, счс оч пдхдщий ммнт дл наш рзгвра здесь? 😃".

"Да я ненадолго. Рыжий, не ведись на всякий случай! Молодой перед тобой, возможно, маска!".

"?"

"Этого типа не знает никто из наших легавых — мне Эрнесто строчит прямо щас. По идее, младшие прокуроры и помощники прокуроров с кем-то из копов хоть как-то, да пересекаются — иначе просто невозможно. А об этом навскидку никто не слышал. Что-то мутное".

"Он гврт, ндвн на раб. Мжт, првое дел?".

"Может и так, но однозначно странновато. Эрнесто говорит, нет аргументов ни за, ни против; просто необычная ситуация. Всегда, когда что-то необычно, не стоит расслабляться".

"Ок".

— Сата Тераяма видела происходящее?

— Понятия не имею, — твёрдо качаю головой.