Чуть подумав, возвращаюсь к крану и делаю, что просят. Попутно рассказываю анекдот:

— Русский, латинос и японец точно так же после туалета искоса смотрят друг на друга. Русский: "Чего уставились?! На м⁹не узоров нет и цветы не растут!". Латинос: "Ты руки не помыл, а сейчас обратно за стол пойдём". Японец: "Даже салфеткой не вытер".

Одноклассница смотрит на меня задумчиво, многозначительно и со вздохом наклоняет подбородок к груди, поднимая левую бровь.

— "А у нас не принято на руки ссать" — с грустью в голосе отвечает им русский. Эй, чего вы такие занудные?!

Через четверть минуты под руку покидаем местный гостеприимный санузел.

— Да тоже верно, в принципе, — теперь самый задумчивый вид из всех нас имеет Эрнесто. — По большому счёту, формально ничего страшного не произошло. Просто я думал, по твоей информации, — он кивает моей однокласснице, — с той стороны будет лояльность. — Ввиду имеется доблестная юстиция, но вслух оно не звучит.

— А вместо лояльности? — Мартинес с хваткой бультерьера тут же вцепляется в последнее слово.

— Да избирательная какая-то лояльность! С одной стороны, как бы да, — латинос старательно говорит междометиями, намёками и неконкретными вещами. Видимо, из-за обилия людей в коридоре дальше. — А с другой стороны — постоянное подчёркивание дистанции и закладки на будущее.

— Получается, от них идёт и плюс, и минус? — суммирую для себя услышанное понятными мне категориями. — В итоге получается что-то типа ноля? Нейтралитет?

— Пожалуй. Да, можно и так сказать; я просто не сформулировал. Реально что-то типа нейтралитета, — заключает полицейский, направляя меня за плечи в холле в нужную сторону. — Не на место происшествия! Процедуры будут там.

Айя как взяла меня под руку в дверях туалета, так и держит сейчас, не ослабляя хватку. Кажется, даже это своё расширение на силу включила.

— Ну так и не парьтесь, — заключаю. — Ноль — это нейтралитет и есть. Ни вашим, ни нашим.

— Хотелось бы, конечно, чуть другой позиции, — нейтрально роняет Мартинес, тоже не говоря ничего конкретного.

Поскольку именно в этот момент к нам подходит Сата.

— Забей, — искренне отмахиваюсь второй раз. — Мне тут давеча старший Хамасаки позвонил, вот буквально только что. Кстати, даже не записывалось ничего, хотя я старался…

Младшая Эскобар только фыркает.

— Вот я из его слов четко понял. Если есть конфликт меня, приблудной дворняги, и титульной братвы в количестве трёх человек — ни о каких равных условиях в суде речь не идёт. Так что нейтралитет тех, о ком мы все думаем, — со значением коротко кланяюсь одноглазой, — это уже процессуальный прогресс. Мог бы быть и минус, теоретически.

— Да. Он прав. — Тераяма имеет напряжённый вид и неприкрыто кусает губы. — Народ, особой проблемы нет, но расклад такой. Когда взрослые, послушав меня, собираются что-то делать по-своему — я это всегда вижу.

— Логично, чё, — пожимает плечами моя одноклассница, продолжая фиксировать мой локоть обеими руками. — Сейчас тоже так?

— Да. Я и хотела вам сказать. Не знаю, что изменилось, но буквально за пару минут, и дед, и отец с матерью, и тот самый брат деда, — она многозначительно опускает веки, — чего-то отморозились и отвечают мне односложно и формально.

— Бл*. — Мартинес кто бьёт каблуком правой туфли в пол и матерится по-испански.

— Явный признак того, что они мутят что-то своё, — добивает её титульная.

— Не парься, — говорю твёрдо однокласснице и мягко глажу её пальцы. — Рассосётся. Точно, вот увидишь.