Ультиматум, поправил мысленно он себя. Профессиональным языком работы, которой он занимался вот уже сколько лет, такое предупреждение называется ультиматумом.

И Климентьев этот ещё, чёрт бы его побрал. Как же так. Как же можно было так лопухнуться. Главное, ЗАЧЕМ?!

Теперь не спросишь: консульские контакты до приговора суда ограничены. Федерация ни разу не демократия местами, нападение на титульного первого списка — особая тяжесть.

Тоже понятно, в принципе: если всякие латиносы начнут японцев да китайцев по сусалам стучать... А уж Климентьев ещё и не гражданин, а иностранец.

Куда ты думаешь, оборвал он сам себя. Какая только херня в голову не заползёт, когда она невовремя.

— Не нужно было снимать концентратор, — откровенно пожаловался он собеседнику. — Мысли сразу ушли в раздрай, не могу сосредоточиться.

— Внимательно слушаю цель этого звонка, — осторожно обозначил Седьков-младший. — Чего от меня надо-то? Я завтра по-любому буду у вас в посольстве, пофиг, если не примете.

— Да?

— А наш портал электронного правительства сейчас как раз согласовывает с вашим искином этот визит. Если бы не бюрократия, приехал бы вообще сегодня. Откажете мне в приёме официально — меня устроит. Юристы говорят, в нашу схему и ваш отказ ложится в тему.

Вот же сучонок.

— К чему такие сложности?! — изумился посол внешне. — Зачем рвать зубы через задницу?!

И тут же пожалел, что затупил сам. Действительно, не надо было отключать концентратор.

— Потому что я — лицо первого списка федерации, — вежливо напомнил пацан. — И по факту буду посещать территорию другого государства, но не с официальным визитом. Вы же не думаете, что я сунусь к вам без охраны и без гарантий, которые лично мне будут казаться убедительными?!

— Логично, хотя и абсолютно беспочвенно, — достаточно откровенно заметил дипломат.

А с другой стороны, беспочвенно только если на текущий момент. В суточной перспективе справедливо: какие круги родины могут захотеть подготовиться к этому завтрашнему визиту — большой вопрос. Могут найтись среди них и такие, которых даже он, посол, будет обслуживать с низкого старта и пробуксовкой. В направлениях, далёких от этичности.

— Жизнь учит, что страховки много не бывает, — дальновидно заметил Седьков. — Мартинес вообще говорит, что мне к вам можно входить только тогда, когда согласовано физическое сопровождение и его носимая снаряга.

Так, Мартинес — это та самая Эскобар, видимо. Она называла две фамилии. Снаряга, получается, оружие?

Они что, собрались разносить посольство изнутри, что ли?! Случись вдруг что?!

— Я себе не враг, — честно уведомил наперёд Сапрыкин, предусмотрительно дистанцируясь от возможных эскапад с родины. — Вариант, может, с твоей точки зрения и логичный — но я в посольстве тоже кое-что могу. Пока ещё. До откровенного беспредела никто не дошёл и опасаться за физическую неприкосновенность во время такого визита — рядом с оскорблением. У нас не федерация, люди по улицам спокойно ходят.

— На бога надейся, а ишака привязывай, — пожал плечами подросток. — Вот когда я буду видеть, что обстановка для меня на все сто контролируется, тогда и продолжим... Так что обсуждать-то будем? Посол, извини, я против тебя лично ничего не имею, но ты же озвучиваешь не свои идеи? А государственные вперемешку с каким-нибудь крупным бизнесом?

Ты смотри. Он всё-таки сформулировал это вслух, причём достаточно изящно и походя.

— Конечно, — дипломат кивнул. — Я всё-таки представляю интересы государства.

— Ну вот. Если бы беседа была только между нами, я бы ещё подумал, что сказать.