— А мне всё равно, — явно не кривя душой, серьёзно ответил Виктор. — Я и Сапрыкину не врал. Месяц назад мне жрать было нечего, ещё и по морде довольно больно били ни за что каждый день. Ладно, не ни за что — слабым быть нельзя — но в принципе!..

— Неожиданно. — Выразила общее мнение Мартинес, заражаясь от одноклассника дурацкой привычкой и начиная перешагивать трещинки на асфальте.

С учётом синхронности их шагов, со стороны, наверное, смотрелось занятно.

— Смени масштаб, — предложил Виктор.

Чёрт, вот именно за такие мгновения он ей и нравится. Даже словами не опишешь.

* * *

Глава 11

— На что сменить масштаб?

— Не на что, а где. На горизонте задачи: нам всем нет даже двадцати. Прожиточный минимум нектуален ни для кого, до восьми десятков всяко дотянем без голода. Из-за чего сыр-бор?

— Можно не успеть занять очередь, чтобы жить вечно, — она коротко сформулировала суть. — Люди предсказуемы. Когда впереди в толпу кто-то бросал горсть монет сотни лет назад — многие, если не все, бросались подбирать, хотя всегда было очевидно, что на всех не хватит. Давки, драки, поломанные руки. Из столетия в столетия, с постоянством, заслуживающим лучшего применения. Ты правда не видишь параллели?

— А у меня другой подход. — Рыжий сделался необыкновенно серьёзным, она даже где-то напряглась. — Я не вижу смысла топить за такое открытие, если оно не станет достоянием всех. Не избранной группы, не элиты, не верхушки — ВСЕХ.

Эрнандес уже не удивила тем, что опять чувствовала чужие мысли без подсказки. Длинная тоже резко остановилась на месте и замерла, как по команде.

Рыжий просеменил ногами по инерции шаг-другой — но никуда не делся и повис в воздухе на их руках, поскольку расширения на силу латиноамериканки тоже врубили синхронно.

— Тпру-у-у, не разгоняйся, — попросила Ана. — У меня есть жгучее подозрение, что этот разговор лучше завершить здесь. Не в школе.

— Повтори, что сказал, — предложила Мартинес. — А то даже между ушами зачесалось. — Она дисциплинированно поскребла собственную макушку ногтями свободной руки.

— Мозги, что ли, зачесались? — молниеносно сообразил товарищ и опять весело заржал.

Похоже, собственное положение на весу его нисколько не волновало.

— Рассказывай. — К испаноговорящим присоединилась и японка. — Быстро говори, что задумал. Ещё раз.

— Я против любой избранности. Мне неинтересно ни жить вечно (уже говорил), ни навариваться на ажиотажном спросе, ограничивая одних и поднимая других. Вон, как Тераяма-дед пытается всеми силами оказаться впереди всей очереди, используя локти и не только.

— В принципе, он никогда и не скрывал, что местами является левым, — задумчиво покосилась на брата Хамасаки, говоря о нём в третьем лице. — Виктор, но подобные анонсы никогда не становятся общим достоянием сходу, я о расшифровке и редакции гена старения. Должны пройти годы или десятилетия, прежде чем...

— Плевать, — равнодушно перебил Рыжий. — Или всем — или никому. Я в первом списке, плюс лично у меня есть ресурсы и в сегментах, потенциально. Моя родная сестра — вообще первый в истории ген, который не стареет. Родная кровь УЖЕ будет жить вечно, правильно?

— Продолжай. — Миру убедительно изобразила то ли статую, то ли фрагмент скалы.

— А всё. Я всё сказал. Мне наплевать на ваши стандарты, — он выделил "ваши".