"Как-то неожиданно быстро, просто и ужасно. В хорошем смысле этого слова", — пришло от Юнь в их давно забытый чат на двоих. — "Спасибо. В ожиданиях всё выглядело не так занимательно".

"Это не ради тебя, я же говорила. Скажи спасибо Виктору".

"Не могу: он отказался со мной спать. Чё, устно, что ли, благодарность выразить?!" — бывшая подруга, как обычно, заняла позицию маленькой девочки, которой снова все вокруг должны. — "Я даже предлагала..." — последовало описание менее традиционных видов совокупления.

Миру не стала отвечать, удаляя возможность закрытых от всех сообщений между ними двумя и подключая китаянку к групповому чату на четверых, исключительно к формальной и доступной остальным его части.

Ничего секретного или важного там по определению не было, пусть лучше пишет там. Каналы на двоих — слишком деликатная часть коммуникации, с этим человеком пока пусть постоит на паузе.

"А что это был за продукт? Как ты Ченя отключила в бою?" — нестеснительная хань приняла перемену условий безропотно и вопрос задала уже в групповой беседе.

Что случившееся — дело рук Виктора, она естественно не определила.

Хамасаки красноречиво промолчала. Рыжий тоже (его присутствие в чате китаянке не было даже заметно).

Эрнандес и Мартинес, используя аватарки кошки и панды, пантомимой показали, что на некоторые вопросы немедленных ответов не будет.

* * *

Миру разбирается с Ченем настолько стремительно и жёстко, что реакцию абсолютно всех без исключения можно описать тремя буквами: шок.

У меня в том числе.

В отличие от остальных, я подоплёку понимаю: китаец не рассчитывал остаться без расширений в самый интимный момент, раз. Плюс не ожидал, что у ставшей натуралом Миру нейропрофиль окажется полностью функционирующим, два.

Японка тут же начинает рефлексировать на тему честности и спортивности результата стычки. Свои нравственные сомнения она без затей вываливает на мою голову, чтобы и я тоже потерзался.

В отличие от неё, я никаких угрызений не испытываю по двум причинам. Первое — она просто не видит, чем он хотел ахнуть по ней. Второе — ну не считаю я нормальным некоторые нюансы здешнего социума.

Когда здоровенный буйвол на равных начинается состязаться на кулаках с небольшой девчонкой, ещё и всерьёз рассчитывая на превосходство своего нейропродукта, а её считая натуралом... плюс уповая на свою двойную фору.

Не находится у меня места для сочувствия. Прости, бог, если ты есть.

Поскольку здесь можно больше ни о чём не париться, а допинавшие в здании южан латинос уже заняли своё место между зрителей, покидаю школьный двор с чистым сердцем, поскольку с завучем таки нужно кое-что обсудить: да и он последнее время стал чертовски похож на человека.

На нормального человека, во время общения с которым у меня не болит девяносто процентов времени часть тела под названием "брезгливость".

— Сергей Сергеевич, разрешите? — аккуратно постучав и всунув голову, предварительно убеждаюсь, что не помешаю.

Трофимов приглашает внутрь откровенно размашистым движением не совсем трезвого человека:

— Загружайся! — ух ты, даже говорит по-русски.

И чё это с ним.

— Падай! — он взглядом указывает на ближайшее к себе кресло.

Затянувшись здоровенной толстой сигарой, соотечественник выпускает струю дыма в направлении открытого окна и смачно прихлёбывает из высокой бутылки то ли коньяка, то ли чего-то аналогичного:

— У меня не очень много времени. Если у тебя что-то срочное, лучше поторопись: минут двадцать — двадцать пять есть точно, а там уже будет без гарантий. Слушаю тебя.