В итоге, отвязались от него: он к мордобоям относился философски, а вот его оппоненты банально выдохлись на каком-то этапе и стали уставать. Психологически.

— Я даже не знаю, что сказать, — весело улыбается лысый.

Похоже, очень хорошо играет: выражение лица категорически не соответствует холодному и напряжённому взгляду.

Интересно, а со стороны это как-то видно? По идее, местные расширения и приложения даже состав крови показывают, не то что настроение. И Хамасаки-старшая между делом упоминала прогноз какого-то расширения на мою реакцию.

— Мне кажется, ты не до конца серьёзно воспринимаешь ситуацию. — Демонстративно достаю из кармана модифицированный собачий ошейник и оборачиваю им правый кулак.

— О. А у Лысого адреналин вверх попёр, — ехидно замечает где-то за спиной вслух Мартинес.

Используя этот самый гормональный сканер и заодно сообщая мне важный нюанс.

— Не только это. — Из другого сектора раздаётся сдержанный голос японки.

Ду ну? Хамасаки-младшая неожиданно решила внести свою лепту? И как это понимать?

— Адреналин — собственный, от природы. — Продолжает Миру. — Ещё льётся кое-что принудительное, уже из концентратора.

— У меня другое предложение. — Улыбка кабана выглядела бы беззаботной, если бы не его глаза. — Ты сейчас платишь свою ежедневную сумму — и я о тебе забываю до завтра. Можешь жить какое-то время.

— Поверь, это очень хорошее предложение, — добавляет Чень, подходя к нам. — Потому что есть ещё и я, и твои обязательства мне.

— Мои обязательства в твой адрес существуют только в твоём воспалённом воображении, — поворачиваю голову к китайцу так, чтобы не терять из виду толстого. — Пошёл н****. Тебя в чужой разговор никто не звал.

Хань поднимает левую бровь и молча тянет свою руку ко мне.

— Эй, замер на месте! — рядом с нами неожиданно оказываются Эрнандес и Мартинес.

Не иначе как тоже врубили расширения.

Бл*. Ругаться с ними сейчас — очень некстати; но чтоб они лезли — тоже категорически не вариант.

И что делать?

Долбаный экспромт.

— Вам чего? — Чень безукоризненно вежливо спрашивает у девчонок, чуть отступая назад, буквально на полшага.

Не понял, он что, тоже хочет видеть всех? Дамы решили серьёзно участвовать, а хань это как-то понимает через приложение?

Чёрт. Чёрт. Чёрт.

Своих забот хватает — нужно марку держать, а тут ещё такая нагрузка на мозги невовремя.

— Есть ставка, есть её условия. Ты сейчас лезешь в чужой договор, — отвечает китайцу безбашенная (как оказалось) Мартинес. — Ты же не думаешь, что я буду смотреть, как ты обсираешь мне сделку?

— Я свои финансовые интересы буду защищать, — обманчиво скромно сообщает Эрнандес. — От абсолютно ЛЮБЫХ поползновений, кто бы о себе что ни думал. Это может оказаться неприятным тебе лично, веришь?

Вместо ответа китаец что-то бросает назад на своем языке. Несколько его земляков отделяются от толпы и подходят вплотную.

— Латинос! Поддержите дам! — громко просит баскетболистка, не оборачиваясь и почему-то по-английски. — Не в рамках диаспоры! По дружбе!

— Это не вопрос латинос! Это личное дело…! — Гарсия пытается перекрыть всех голосом, добавляя что-то по-испански, но его никто не слушает.

Земляки моих подруг, весело перебрасываясь короткими восклицаниями, вроде как "подкрепляют" девчонок — головой не верчу и подробностей не вижу, ориентируюсь на слух.

Китайцы при виде движения напротив замирают, не доходя до нас пары шагов.