— Иди в класс.

По логике, сейчас бы отбить тот самый малый поклон — соблюдая вежливость по канонам титульной нации.

Но что-то рука не поднимается.

Молча выхожу, прикрыв за собой дверь.

Отец рассказывал. На пятаке таксистов под домом в моём глубоком детстве был один из водителей, чечен.

Десять лет за убийство в советские годы.

Вот он типа даже администрацию строил на зоне: реально не боялся умереть, а нематериальные моменты типа самоуважения защищал до последней капли крови.

Администрация с ним считалась больше, чем он с ней, если верить слухам.

Занятный архетип. Я запомнил случай, хотя тогда не мог понять: каким образом из более низкого положения в иерархии можно контролировать более высокого?

Сейчас вот, кажется, начинаю догадываться.

Отойдя за угол, первым делом набираю мать одноклассницы.

— Всё в порядке? — она без предисловий отвечает в течение секунды.

— Да, спасибо огромное. Тика, извините за этот звонок. Выглядит, как манипуляция — но…

— … у тебя не было других вариантов. Не стоит извинений: я очень рада, что ты мне позвонил. Когда-нибудь, когда ты станешь взрослым и у тебя будут свои дети, ты меня поймёшь гораздо лучше. — Она как-то тепло и мягко улыбается.

— Интересно, каким образом у вашей своеобразной дочери такая интересная мать, — бормочу. — Даже жалко, что вы — не она.

— Хорошего дня. Звони, если что, — во все тридцать два улыбается виртуальная Хамасаки-старшая, опять целует перед собой воздух и разрывает соединение.

* * *

Рыжий попал на урок с опозданием, но — весёлый и как ни в чём ни бывало.

В виртуальном чате кое-кто уже начал смеяться: Рашид в медпункте без зубов, рейтинг за опоздание ему система кройнула. А Седькову только что сам Трофимов выдал уведомление, что задержался по уважительной причине!

Чудны дела твои, господи.

После урока сидевшие за соседними партами услышали вопрос Хамасаки, подошедшей к очкарику первой (не иначе, что-то в горах сдохло):

— Ты действительно пойдёшь в кабак с латинами?

Глава 21

Очкарик на удивление не бросился радоваться с разбегу вниманию японки. Вместо этого он моментально озадачился:

— Миру, а ты в курсе, что такой твой выход из-за печки называется шизофреногенной моделью?

— Не поняла тебя сейчас. Я задала очень простой вопрос, для этого подошла сама и первой, — японка со значением помолчала. — Тебе, — она выделила местоимение интонацией, — контекст понятен лучше, чем кому-либо другому. Причём здесь шизофрения?

— Если строго по науке, твой вопрос тоже направлен на расщепление личности. Не такое значительное, как при шизе, но в переговорах обычно используется никак не с благими намерениями.

Хамасаки свела брови вместе:

— Да ну? Не догоняю. Поясни?

— Пример. Жена провожает мужа в армию со словами: иди, защищай родину, исполняй перед страной свой долг. Если тебя там прихлопнут, мы с детьми сами тоже долго не протянем — вслед за тобой помрём.

— Дай соображу, — азиатка покосилась на дорогой перстень-концентратор. — Упс, не получается… Что это значит? И причём здесь армия? Её уже нет давно.

— Другой пример тогда, — вздохнул Рыжий. — Жена собирается к своей матери на выходной. Муж ей говорит: езжай, родителей проведывать нужно, когда они в возрасте. Отвези этой старой ведьме пирожков, чтобы она и дальше из меня кровь сосала — глядишь, и я быстрее сдохну.

— Я тебя сегодня не понимаю, — японке надоело разгадывать ребусы. — Ты правда пойдёшь с латинами в кабак? Можешь ответить прямо, да или нет, а не загадывать коаны? Это же очень простой вопрос; что, так сложно?

— У моего дедушки был начальник.