— На охоту собрался? — спросил Скрябин, рассматривая находку.

— Первый раз вижу, — спокойно отозвался задержанный, и лицо у него при этом было такое, как будто он раньше действительно не видел оружия. — Квартира съемная, хозяева, наверное, забыли.

Соловьев закончил писать протокол и подозвал понятых: молодого парня и женщину лет пятидесяти в каком-то тюрбане и в шелковом халате яркой расцветки.

— Мы вам верим, — за двоих сказала она, отказавшись читать документ, и первой поставила подпись.

— Теперь ты, — Соловьев посмотрел на задержанного.

— Я писать не умею.

— Ну и хрен с тобой, — Соловьев сделал в протоколе соответствующую пометку и объявил понятым: — Спасибо большое, вы свободны.

Парень сразу ушел, а женщина дождалась в коридоре, пока в комнате останется только Шилов, и возвратилась:

— Извините, я теперь поняла, что вы их тогда специально не забрали.

— Когда?

— На прошлой неделе, когда я милицию вызывала.

— Какую милицию?

— Из нашего отделения. У них тогда музыка громко играла, вот я и позвонила. Приехала милиция, а они дверь не открыли. А потом приехал какой-то мужчина в штатском, показал удостоверение милиционерам, и они сразу уехали.

— Вы этого мужчину запомнили?

— Нет, я его только в «глазок» со спины видела. Я жалобу написала: как же так, они безобразничают, спать не дают, а он их покрывает. Но теперь я жалобу отзову. Я теперь поняла, что такое оперативная комбинация.

— Что?

— Ну, я же слышала, как тот мужчина милиционерам сказал: «Управление по организованной преступности. Вы срываете нам оперативную комбинацию».

6

— У Чибиса есть кто-то из ваших. — Миша Краснов сидел в кабинете у приставного столика напротив Шилова. — Это точно.

Разговор велся один на один. После обыска прошло несколько часов. За окном сгустились вечерние сумерки. В пепельнице дымился непотухший окурок, перед Красновым и Шиловым стояло по кружке кофе, на листе бумаги лежали куски шоколадного торта.

— Почему ты так думаешь?

— Когда мы работали с радиостанциями, он нас всегда жестко инструктировал, на каких частотах нам нельзя сегодня выходить в эфир. А потом он принес копию протокола допроса.

— Какого?

— Ну, меня срубили там… при слежке по таможеннику. А когда его… того… Чибис принес протокол, где меня охрана описывала: я засветился возле их конторы. Дал почитать, и говорит: еще раз — и в землю.

— Суровые меры дисциплинарного воздействия.

— На самом деле, — Миша шумно отхлебнул кофе и посмотрел на Романа из-под повязки на лбу, — я все время этого ждал… Меня скоро в «Кресты»?

— Боишься?

— Есть немного.

— Я о тебе позабочусь. Если не настаиваешь на «Крестах», отправим тебя в «четверку» на Лебедева. Там спокойнее.

— Спасибо. А вы ко мне еще придете?

— Обязательно.

— Спасибо. — Миша взял кусок торта — и замер, подняв глаза на Шилова. — Я еще вот чего вспомнил: я один раз Чибиса вез на «стрелку», там ему позвонили, и он повернул обратно. А на «стрелке» всех мусора приняли… Извините. УБОП, по-моему. Чибис еще говорил по телефону: «Спасибо, Фельдмаршал, с меня звезда на погон».