— Расскажи кому-нибудь другому, — посоветовал Рауль.

— Клянусь, что говорю правду. Хозяин дал мне указания: в Королевской гостинице находится маленький мальчик, сын его добрых друзей, мсье и мадам Аллейнов. Они с мсье Аллейном задумали вроде как разыграть мадам, подшутить над ней. У мальчика в Англии есть няня, и пока они будут здесь, меня представят мсье как няню, за что мне дадут надбавку к жалованью.

— Нагромождение мерзостей, — сказал Рауль. — Сколько?

— Хозяин не уточнил. Он просто говорил о повышении. Он велел мне пойти в «Цветочный горшочек» и купить туберозы. А потом продиктовал по буквам послание, которое я должна была написать. Я немного выучилась английскому от слуг английских гостей, так что поняла. Цветы были от мадемуазель Гарбель, в настоящее время она находится в замке.

— Господи, неужели! — воскликнул Аллейн. — Вы ее видели?

— Я ее часто вижу. Она нередко бывает в замке.

— Как она выглядит?

— Как англичанка. У всех англичанок, разумеется, за исключением вашей жены, мсье, лошадиные зубы и плоская грудь. У мадемуазель Гарбель тоже.

— Продолжайте, Тереза.

— Для того чтобы шутка удалась, я должна была с букетом цветов наведаться в гостиницу, когда мадам уйдет обедать. Мне следовало, никого не расспрашивая, выяснить, в каком номере остановились мадам и мсье, и пройти туда. Если бы меня остановили, я должна была сказать, что я новая няня и направляюсь в номер. Я должна была забрать мальчика и вывести его по служебной лестнице. На улице в машине меня будет ждать Жорж Мартель, к которому, кстати, я абсолютно равнодушна. А дальше командовать должен был Жорж.

— И вы сделали, как вам приказали? Очевидно, номер комнаты вы узнали, взглянув на багаж в холле.

— Да, мсье.

— А дальше?

— Жорж отвез нас в дом № 16 по улице Фиалок, там консьержка сказала мне, что отведет мальчика в квартиру мадемуазель Гарбель, где его ждет отец. А нам с Жоржем велела оставаться в машине на задней улочке. Вскоре консьержка вернулась с мальчиком. Она сказала Жоржу, что дела пошли вкривь и вкось, потому что родители видели мальчика. Она сказала, что нам приказано немедленно ехать на фабрику. Жорж возразил: «А разве не в Сен-Селесту?» Она ответила: «Нет, немедленно езжайте на фабрику». Мальчик возмущался и, возможно, был напуган, он кричал по-французски и по-английски, что его папы и мамы нет на фабрике, они в гостинице. Но Жорж обругал его, и мы сразу уехали. Умоляю, мсье, поверьте, тогда я очень пожалела о том, что случилось. Мне было страшно. Жорж ничего мне не объяснил, только велел держать язык за зубами. Я поняла, что меня впутали в какую-то грязную историю, я несколько раз прочла молитву и попыталась развлечь мальчика, который был рассержен и напуган и плакал, потому что потерял фигурку, купленную у Мари из замка Серебряной Козы. Я также думала о Рауле, — сказала Тереза.

— Совершенно очевидно, — заметил Рауль, — что пороха тебе не выдумать. — Однако он был явно тронут. — Надо было сразу догадаться, что насчет няни они все врут.

— Вы приехали на фабрику. Что было дальше? — спросил Аллейн.

— Жорж отвел мальчика внутрь. Затем он вернулся один и мы поехали в гараж, что позади фабрики. Я попыталась убежать, а когда он схватил меня за руки, расцарапала ему физиономию. Но он врезал мне по уху и сказал, что мсье Оберон накажет меня.

— Когда его выпустят из тюрьмы, — задумчиво произнес Рауль, — я из него паштет сделаю.