Настенные часы показывали полдень. На кухне уже хозяйничала Анжелика, выспавшаяся, посвежевшая и довольная.

— Что хочешь на завтрак? — прощебетала она Виктору, взъерошенному и подавленному дневным кошмаром.

— А, да что угодно. А разве не подошло время обеда?

— Ну да, но никто ведь не завтракал — так что я готовлю завтрак. Ты чего грустный такой? — девушка выпрямилась и внимательно посмотрела на Виктора, оторвавшись от изучения рассованных по всем ящикам и шкафчикам запасов Хамзы.

— Нет, я просто еще не проснулся до конца.

В такие моменты, когда в голове шумным роем вились мысли, Виктора страшно раздражали расспросы. Чтобы ненароком не нахамить Анжелике, которая ничего плохого не сделала, он ушел в свободную комнату. Взгляд упал на сотовый. Точно, надо ж позвонить родителям! Обещал, да чуть не прообещался.

Домашний телефон не отвечал. Виктор три раза попробовал, но монотонные гудки так и остались единственным звуком, доносящимся из трубки. Борясь с нарастающей тревогой, он набрал номер мобильного своего отца. Телефон у Сергея Юрьевича простой, без наворотов, и аккумулятор мог держаться без подзарядки хоть целую неделю, да и отец с ним не расставался. Хорошо, что он так и не принял предложения Виктора выслать ему новенький смартфон с яблочком на задней крышке.

— Алло!

— Папа! Как вы?

— Витя, как хорошо, что ты позвонил, — обрадовался отец. — Говорят, что связь вот-вот накроется. У нас все хорошо, а у тебя?

— А почему домашний телефон не отвечает? — проигнорировал встречный вопрос Виктор, экономя время.

— Так мы и не дома, нас вчера эвакуировали!

— Да? Кто? Куда?

— Под Могилев, здесь организовали лагерь для беженцев, уже три тысячи человек привезли. Сейчас вот ездят по городам и деревням, ищут еще выживших, да заразу заодно отстреливают. Только вот чудища эти странные какие-то стали, совсем уж чокнулись там — куда-то бредут все вместе, сбиваются в кучи… Главное, что нас не трогают больше.

— Ну и слава Богу, — Виктор с облегчением провел рукой по сальным волосам — пора бы заглянуть в душ. — Еды-воды хватает? Что там с электроэнергией?

— Всего в достатке, — уверенно отвечал отец. — Говорят, что даже если десять тысяч человек наберется, то два месяца точно проживем. А потом планируется освобождение городов, постепенное. Да и, болтают, что большую часть этих чудиков постреляют — я ж говорил, они собираются в толпы огромные и куда-то топают, тем нам легче. Ты-то как?

— Я тоже в порядке. Пока в Париже, нашел еще двух выживших, запаслись продуктами и теперь думаем, что делать. В Интернете висит список натовских лагерей, предполагали в один из них выдвигаться. Но я сейчас, если честно, передумал. Наверное, к вам поеду.

— Вить, тут мама твоя мне сейчас руку вместе с телефоном оторвет. Передаю трубку.

— Сынок, Витенька, наконец-то ты позвонил, паразит!

— И я рад тебя слышать, мам, — от звука родного голоса стрельнуло под сердцем. — Вы под Могилевом, говоришь?

— Да, под Могилевом, рядом с Дашковкой. А ты что думаешь делать? Ты в безопасности?

— Сейчас да, я не один, нас уже трое. Что думаю делать? Тут и думать нечего, я еду к вам, — Виктор заявил это так, словно изначально планировал выдвигаться к родителям, хотя на самом деле решение родилось одновременно со сказанными словами.