|
Вековой лес стоит темной загадкой, в нем чувствуется что-то недосказанное, какая-то затаенная дума… Фантазия невольно разыгрывается, но — увы! — у цивилизованного человека она, как ощипанная птица, бессильна подняться с земли. Костылев с завистью смотрел на дикаря-вогула, для которого лес был живым существом и говорил с ним тысячью голосов. Да, тут было все живое, и незримо витали в воздухе добрые и злые духи. В каждом шорохе слышался их таинственный шепот, предупреждающий, повелительный, вещий.
— Почему ты остался здесь? — спрашивал Костылев начинавшего дремать «шайтана». — Ведь другие вогулы давно переселились за Урал, на Лозьву… Ты помнишь, как они уходили отсюда? — Шибко помню… Там лучше — вот и ушли. — А ты почему не пошел с ними? — Мне нельзя… Они — простые вогулы, а я — князь. — Ты князь?.. — Шибко князь… князь Кивакта… Меня русские шайтаном зовут, а я — князь. Когда начальник меня драл, я и ему не сказал, что я — князь Кивакта… Шибко драл, а мне смешно… Мне нужно его было драть, а я молчал. И в остроге молчал… Вот я и остался здесь. Все мое здесь, каждое дерево… — Это казенная дача… — Я не отдавал ее никому… Я ее берегу… каждое дерево берегу… — А вот я проведу дорогу, и поселятся в твоем лесу русские? — Пусть селятся, а все-таки все место мое… Я не могу его отдать никому. — А когда ты умрешь, тогда что будет? «Старый шайтан» посмотрел на Костылева своими темными глазками и засмеялся, как смеются над наивным ребенком. — Тогда все вогулы вернутся сюда и прогонят всех русских, — уверенно проговорил он. — О, вогулов много, как листьев на дереве!.. Вогулы самый сильный народ… Вот ты строишь для них свою дорогу… И все другие будут работать для вогулов… Я уж видел в Усолье, какие для них устроены русскими железные лодки и железная лошадь… Все это для вогулов… Они только ждут, когда им идти… Вернутся и все покойники… они только отдыхают пока… Все покойники придут. Старый шайтан все знает, только молчит… И я буду управлять своим народом, а ты будешь мне кланяться… Все вогулы будут есть каждый день и все будут счастливы… «Старый шайтан» долго говорил о светлом вогульском будущем и улыбался блаженной, детской улыбкой.
1903 |
