– Успеем, – по лицу Этерлена было видно, что он принял какое-то решение. – Мы полетим на катере.

    – Ты что, свихнулся? Здесь такие шутки не приняты, неужели ты не понимаешь?

    – А я не собираюсь с ними шутить.

    Хикки горестно махнул рукой. Если Этерлен упирался рогом – а сейчас, он видел, произошло именно так, – переубедить его было невозможно. Хикки прикинул: очень мило, деловые люди являются на серьезный разговор не в лимузине, а на боевом катере имперских ВКС с кадровым генералом за штурвалом.

    “А, черт с тобой, – подумал он. – Делай что хочешь. В конце концов, сейчас не лучшее время думать о репутации. Дело делать надо, а все остальное уже побоку”.

    За его спиной негромко усмехнулся Лоссберг.

    – Пол совершенно прав, – сказал он. – Мне тоже не нравятся все эти заброшенные заводы. Прямо как в старом боевике.

    – А у нас тут многое похоже на старые боевики, – огрызнулся Хикки. – Поживи попробуй…

    Лоссберг понимающе улыбнулся и ушел на кухню. Постояв еще на веранде, Хикки вдруг остро ощутил себя деревенским дурнем и побрел наверх переодеваться. В спальне он раскупорил боевой кофр, быстро сбросил с себя одежду и облачился в бронекомбинезон. Квазиживая пленка, почуяв тепло организма хозяина, мгновенно “проснулась” и растянулась по поверхности тела так, что уже через несколько секунд Хикки перестал ее ощущать. Без шлема и пояса комбез не мог обеспечивать полную защиту, но для данной ситуации хватало и того, что он давал. Натянув рубашку, Хикки перекрестился сложной сбруей с двумя кобурами, попробовал, насколько легко выскакивает на волю пара “моргенштернов”, распихал по специальным клапанам запасные обоймы и присел на кровать. Судя по шуму, внизу Лоссберг пытался поймать курицу: наверное, для того, чтобы приласкать. Хикки знал, что генералу очень трудно убить живое существо, не причинившее ему вреда. Высунувшись в окно, он убедился в своей правоте. Лоссберг стоял перед верандой, держал на руках жирную рыжую курицу и что-то негромко рассказывал ей, а совершенно обалдевшая несушка перестала квохтать и почтительно внимала его речам.

    Хикки недоуменно почесался, вздохнул и вышел. Лоссберг неоднократно заявлял, что человека вполне может понять большинство животных – проблема в том, что человек не хочет понимать их.

    – Ну, что она тебе рассказала? – поинтересовался Хикки, выходя на веранду.

    – Глупая, – Лоссберг осторожно опустил птицу на землю, отряхнулся и легко запрыгнул наверх, к Хикки, – на столике стояла початая бутылка. – Куры вообще не слишком умны, но зато они не агрессивны.

    – Не пил бы ты, – посоветовал Этерлен, сидевший на подоконнике кухонного окна.

    – Я сам разберусь, – меланхолично ответил Лоссберг, наливая себе полный стакан. – А вообще, давайте-ка собираться. Времени еще много, но было бы не вредно полетать там… сверху. Как думаете?

    – Это мысль, – кивнул Этерлен. – Ну, я уже, собственно, готов. Допивай, да и поехали.

    Хикки еще ни разу не случалось летать на этой, довольно редкой, модели.