– Вид у тебя решительный, – заметила с порога Эрин.

– У меня как раз такое настроение, – обернувшись к сестре, ответила Саманта.

– Что-то замышляешь, сестричка? – удивленно приподняла брови Эрин.

– Именно! Приготовься, сейчас мы с тобой займемся превращением гусеницы в бабочку. Поможешь своей сестре тряхнуть стариной?

– С удовольствием! – радостно потерла руки Эрин.

Саманта широко улыбнулась и заново осмотрела свои фирменные туалеты. Да, в таких нарядах никто не может показаться гадким утенком. Правда, все они были куплены семь лет назад… Она потрогала приятно поскрипывавший тонкий шелк. Не беда, для начального этапа эти платья прекрасно подойдут. Сначала она докажет им всем, что с ней следует считаться, а там видно будет.

5

Каллен застегивал галстук-бабочку, страшно довольный, что они с Самантой, как в детстве, снова вместе в дерзкой затее. Как много лет прошло с тех пор, когда их объединяла любовь к приключениям! Он надеялся, что авантюрная жилка сохранилась в Саманте и романтический дух в ней не угас. В этот вечер им предстояло начать первый этап Грандиозного Плана, успех которого целиком зависел от предприимчивости Саманты. Провести Уитни было не так уж просто.

Каллен вдел в петлицу бутон розы, затем расчесал волосы и, решив, что они у него чересчур длинные, закрепил их сзади в густой хвост. Он мельком оглядел себя в зеркале и поспешно отвернулся: шрам на щеке всякий раз будил слишком болезненные воспоминания. Однако видом своим Каллен остался доволен, да и вечер предстоял многообещающий. Каллен с интересом ждал развития интриги, а кроме того, как всегда, на подобных вечерах он мог рассчитывать на женское внимание. Но самое главное – Каллен надеялся пробудить в сердце Уитни искры ревности. Конечно, до свадьбы было по-прежнему далеко, но повод для оптимизма у него появился.

Каллен вышел из своей комнаты на балкон, который тянулся над холлом, и некоторое время наблюдал за прислугой, снующей внизу в лихорадке последних приготовлений к торжеству в честь годовщины свадьбы родителей. Было ясно, что вышел он слишком рано: гости начнут съезжаться только через час, и не раньше чем через полчаса появятся отец и мать. Однако нетерпение подгоняло его – он не знал, как убить время.

Каллен спустился вниз и прошел через холл в огромный зал, расположенный в глубине дома. Этот зал одновременно мог принять две сотни танцоров, в то время как еще добрая сотня гостей имела возможность угощаться а-ля фуршет или прогуливаться по саду, любуясь цветами.

У стены стоял стол с множеством всевозможных освежающих напитков. Экономка Маккензи Марджери Томпсон добавляла последние штрихи к украшающим стол цветочным композициям. Уильямс, не лишенный доли лукавства дворецкий, по узкой винтовой лестнице провожал музыкантов на расположенную над залом галерею.

Сверкающий лаком дубовый паркет отражал свет роскошных люстр восемнадцатого века, свисавших с потолка, отделанного резными панелями из дуба. Каллен глубоко вздохнул, проникаясь атмосферой изысканной красоты этого зала, и уже в который раз за прошедшие две недели поймал себя на мысли, что чувствует себя счастливым. И это после того, как он двенадцать лет тратил столько усилий, чтобы быть как можно дальше от родного дома!

Каллен заглянул в столовую. Там также полным ходом шли приготовления к банкету. Он был совсем не настроен окунаться в этот муравейник, поэтому предпочел удалиться в гостиную, где было тихо и спокойно. Эта отделанная позолотой комната никогда ему особенно не нравилась, но в этот вечер ее царственная красота соответствовала его настроению. Он даже подумал, что в торжественных приемах есть определенное очарование…

Все те дни, что Каллен проводил в родительском доме, он постоянно чувствовал, с какой любовью и теплотой относятся к нему отец и мать.