А на следующее утро, когда Скопцов вышел на пробежку, вместе с ним вышли почти все члены той самой компании несостоявшихся преступников. Среди них был и Валера.

Наверное, Василию стоило гордиться тем, что никто из этих мальчишек ни тогда, ни позже так и не "сел". Жизнь их сложилась, конечно, по разному. Но вот только профессиональных преступников среди них не было.

А Валера стал программистом. С годами нужда в ком то, кому стремишься подражать, на кого стараешься быть похожим, отпала... Вчерашний пацан стал вполне самодостаточной личностью, отыскал свою жизненную дорогу. Но уважение к Василию сохранил, понимая, что именно тот в свое время сделал для него самого и его приятелей. И иногда, когда Скопцов обращался к нему, бескорыстно оказывал Василию посильную помощь. Как и в этот раз.

Василий, сидя в квартире Ани, несколько раз прослушал сделанные им копии записей переговоров с похитителями. Вроде бы все понятно. В том, что говорившие не имеют ни к Чечне, ни к Кавказу никакого отношения, он был твердо уверен. Никакой новой полезной информации эти записи не несли. Но в то же время было в них что то такое... тревожное, не совсем понятное. Какой то раздражающий фактор, который Василий не мог назвать определенно, но который чувствовал, скорее всего, интуитивно.

Отключив музыкальный центр, Василий тяжело вздохнул.

– Что то не так, Вася? – тревожно спросила сидящая рядом с ним Аня. После ночного происшествия она ни на шаг не отходила от Скопцова, хвостиком таскаясь за ним по всей своей не маленькой квартире. И даже запершись в туалете, Скопцов слышал осторожные шаги возле двери.

– Не знаю, – честно ответил он. Действительно, масса вопросов и ни одного вразумительного ответа.

Самый главный, постоянно мучивший Василия, – почему похитители запросили ровно сто тысяч? Не больше и не меньше, а ровно столько, сколько было в сейфе?

Второй – не менее интересный. Как могло так получиться, что похитители спокойно прошли мимо охраны? Не только в дом – это то как раз и понятно! – а, наоборот, из дома! И тут ответа не было.

Сразу же после неудавшегося налета милиционеры осмотрели и чердачный люк, и подвальную дверь. Все засовы и замки были на месте, открыть извне, а потом еще и запереть их было невозможно. Старший группы охраны клятвенно заверял, время от времени осторожно поглаживая свежий синяк под левым глазом, что не видел ни одного человека, выбегающего из подъезда.

Так куда же они делись? Испарились? Или спрятались в одной из квартир подъезда? Ведь не могли же менты провести поголовный, тотальный обыск. Поэтому такая версия имела право на жизнь. И получалось, что против Мацкевича играл кто то очень близкий, доверенный. Тот, кто рядом.

Но в то же время почему этот "близкий" не знал про папку с реквизитами счетов?

– Черт! – ругнулся Василий в сердцах. Необходимо что то делать, предпринимать какие то действия, иначе недолго и голову сломать, разгадывая эти подброшенные похитителями загадки! Но вот только что делать?!

Скопцов опять включил центр, перемотал кассету на начало...

"Хочешь, он сам с табой пагаварыт?..

– Хочу. Небольшая пауза...

– Аня!.. Аннушка!.. Помоги мне!.. Это страшные люди! Сделай все, что они скажут!.."

"Стоп!" – сам себе мысленно скомандовал Василий. Еще раз...

Вот оно! То, что подспудно не давало ему покоя, заставляло сомневаться и искать!

Вместе с голосом похищенного мужа Анны в записи возникал какой то фоновый шум, которым речь похитителя не сопровождалась. И что же это может значить? Дефект милицейского звукозаписывающего оборудования? Нанесенные похищенному телесные повреждения? Или что то еще?

Пока ничего. Но вполне возможно, что при более детальном изучении это может подкинуть какую то зацепку, дать привязку к местности, откуда был сделан звонок.