Клэр повернулась к сыну и приложила палец к губам. Мальчик кивнул.

Оба принялись ждать.

Звуки плыли, подобно призракам в ночи, доносясь до них словно из дальних далей и леденя кровь в жилах: вот кто-то хихикнул, а потом прошел чуть правее настила, почти под их головами.

Если ей и суждено было хоть как-то помочь Эми, то она должна была узнать, в каком направлении они движутся. Как же хотелось Клэр повернуться и посмотреть вниз.

Однако она прекрасно понимала, что не в состоянии даже на долю дюйма шевельнуть головой, и пребывала словно в каком-то оцепенении – даже тогда, когда звуки стали постепенно затихать в отдалении. Клэр опасалась того, что от малейшего ее движения Мелисса может проснуться, и тогда едва слышный голос ребенка оглушительным эхом разнесется по ночному лесу.

Да, похоже, что теперь она сама превратилась в енота. Неподвижного. Прямо под ними прошла их собственная смерть во плоти.

У нее хватило сил лишь на то, чтобы шепнуть Люку:

– Смотри, куда они пойдут!

Люк повернулся, чуть приподнялся на одном локте – она увидела, как он выхватил их взглядом и стал смотреть вслед.

Когда мальчик снова лег рядом с ней, глаза его были широко распахнуты.

– Мам, это была Эми, —прошептал он. – Они увели ее с собой!

– Я знаю, – сказала Клэр. – Теперь наш долг спасти Мелиссу и как можно скорее прийти на помощь самой Эми.

– А разве сейчаснельзя ей как-то помочь? Ведь они же могут сделать ей больно.

Клэр вдруг почувствовала, что в эту самую минуту гордится собственным сыном, причем отнюдь не из-за его смелости, ибо это была всего лишь мальчишеская бравада, безрассудная и бестолковая. Нет, она гордилась тем, что ее сын оказался способен проявить заботу о других, и тут же почувствовала, как на глазах у нее выступают слезы.

– Сколько ты их насчитал? – спросила она.

Он задумался, машинально считая на пальцах.

– Пятеро. Не считая Эми.

– Мужчина с ними был? Большой такой?

Мальчик покачал головой.

– Значит, спускаться нам пока нельзя. О Боже! Ведь он все еще бродит где-то по лесу.

– Но мам...

–Нет, Люк. Я люблю Эми, и тебе это прекрасно известно. Я ее... очень люблю. Но спускаться нам пока нельзя.

И если ты заплачешь, то никому из нас от этого лучше не станет, —подумала она.

В данную минуту Клэр не только как никогда отчетливо представляла себе, что именно чувствовал тогда енот; нет, теперь она отлично осознавала и чувства Адама, понимала его ненависть, хотя в данный момент это чувство было обращено на людей, которые заставляют тебя забираться в такие места как это, вгоняют тебя в такую ситуацию, когда ты не в силах совершить хороший, правильный, великодушный поступок – спасти жизнь другого человека. Теперь Клэр окончательно убедилась в том, что была совершенно права, когда ничуть не скорбела о смерти своего дяди.

22.17.

– Холбэрд,черт побери! Ну да, конечно же Холбэрд!

– Это, должно быть, Дэвид Холбэрд, – сказал полицейский. – Скраб-Пойнт Роуд. Я сейчас свяжусь с ними.

Стоило Стивену подумать о чем-то другом, как нужная фамилия тотчас же всплыла в его памяти.

В частности, подумать о том, в какую же историю влип он сам.

Они пока не успели далеко отъехать, так что вплоть до самого поворота через заднее стекло патрульной машины ему все еще был виден его побитый «мерседес».