Виктор Иванович в это время в соседней комнате стоял вместе с Валерием Рудольфовичем перед большим стеклом, которое Павел принял за зеркало. Психолог фиксировал в блокноте реакции стажера:

– Быстрая адаптация в незнакомой обстановке, сопротивление давлению, активные попытки перехвата инициативы в контакте.

– Который раз смотрю, как вы потрошите стажеров, и не могу отделаться от мысли, что для вас результат – это чтобы он сломался. Не жалко? Это же наши молодые коллеги.

– Дорогой Виктор, мы ответственны за них перед Комитетом. Поэтому должны знать, как они поведут себя в сложных обстоятельствах. В стрессовых условиях реального допроса.

– Что, и бить будете? – с вызовом ухмыльнулся региональный куратор.

– Обязательно. Нам же надо знать предел его возможностей.

– Вы это серьезно?

– Как вы думаете, зачем приехал наш доктор из Центра? – Психолог сурово посмотрел на ошарашенного оперативника, но долго не выдержал и улыбнулся: – Обещаю, расстреливать не будем. Пока идет разминка. Смотри «добрый» и «злой» полицейский.

В это время за стеклом Василий Ефимович, сидя рядом с Павлом и даже чуть наклонившись в его сторону, ровным тоном продолжал:

– Хорошо, Виктор Иванович будет позже. Это ваши с ним дела. Мы в них ввязываться не собираемся. Нас интересует Асмолов. Мы уже длительное время разрабатываем его как организатора профашистской группы. Произошла накладка. Мы же не знали, что ты наш коллега. Вы же в разведке все такие секретные. Поэтому решили, что ты – его связь со столичными структурами. Решили брать.

Контрразведчик легко перешел на ты, сокращая межличностную дистанцию.

– Значит, Ветров – ваш человек, – полувопросительно-полуутвердительно высказался Павел.

– Конечно, – легко согласился Василий Ефимович. – Молодец, что сам догадался. Ну ничего, он парень молодой, еще наберется опыта. Вернемся к Асмолову. Он передал тебе рукопись антисоветского содержания. Это улика для обвинения. Отдай ее нам.

Рукопись так и лежала в сумке. Стоило только протянуть руку.

– Отдаст? – нетерпеливо обратился Виктор Иванович к столичному гостю. – Ведь он должен был отдать ее только мне?

– Посмотрим.

– То есть получается, если бы вы знали, что я сотрудник КГБ, то спектакля с приводом в милицию не было бы? – Павел тянул время, лихорадочно соображая, как поступить.

– Ну конечно, с какой стати нам тебя задерживать?

– Значит, я отдаю рукопись, и мы расстаемся? – Молодой человек почувствовал, что зреет какой-то подвох.

– Давай папку! – угрожающе сопя, поднялся с дивана Олег Николаевич. Крупная фигура оперативника нависла над юношей.

Павел поставил сумку на стол и начал ее расстегивать.

– Хорошо, коллеги. Договорились. Вот вам папка Асмолова. Мы в расчете. Где я могу дождаться Виктора Ивановича? – Фауст пытался разрядить обстановку.

– Я правильно понимаю, что сейчас начнется второй акт этого спектакля? – Местный куратор повернулся к психологу.

– Конечно, – кивнул собеседник, непрерывно что-то фиксируя в блокноте. – Будем проверять, как он реагирует на прессинг.

– Так в его психологическом портрете уже есть заключение на эту тему.

– Понимаете, коллега, наша задача – не только изучить кандидата, но и закрепить, натренировать нужные нам реакции на определенные обстоятельства.