– Время пошло. У нас пять минут. – Рудольфович посмотрел на часы.

– Почему пять? – поинтересовался Виктор Иванович.

– Через пять минут действие «сыворотки правды» ослабеет и начнет возвращаться контроль.

– А что за препарат?

– Тебе секретную формулу назвать? – огрызнулся наблюдатель.

– Не надо.

Павел был счастлив. Он любил весь мир. Особенно этих милых людей. Они были грубы с ним, но он их давно простил. Они что-то хотят от него? Да пожалуйста. Что-то написать? Все что угодно, если им это нужно. Мешает только маленький, как бы это назвать… Чертик. Точно – чертик. Кто же еще? Он сидит очень глубоко и пищит: «Нет. Не делай этого. Опасность». Волны доброжелательности захлестывают чертенка с головой, но он выныривает, отплевывается и снова противно пищит что-то против.

– Паша, Паша, ты меня слышишь? – донеслось до стажера как будто издалека.

– Конечно. Хорошо слышу. Как же мне вас не слышать, товарищ?

Речь текла легко, свободно, без остановки. Хотелось болтать без передышки.

– Как тебя зовут на самом деле?

– Так Паша. Вы же сами меня так называли. Так и в паспорте написано, посмотрите.

Слова лились потоком. Он не успевал подумать, а они уже бежали.

– Кто тебя послал?

Чертик теперь не только пищал, но и стал его щекотать. Так смешно.

– Как это «кто послал»? Кто, кто. Дед Пихто и бабка с пистолетом. Ха-ха.

Виктор Иванович сопел над ухом:

– Что это с ним?

– Защиту включил. Реагирует на последнее слово, переворачивая его в вопрос или рифмуя в известный стишок или куплет из песни. Короче, тянет время и уводит в сторону. – Рудольфович не сводил глаз со стажера.

– Асмолов создает фашистскую банду против власти?

– Да, власть – это такая страсть или сласть, у тебя какая масть, Васек, друг? Ха-ха.

– Ты же за народ, Паша. Надо написать. За наш советский народ.

– Я знаю. Вставай, поднимайся, рабочий народ. Последний парад наступает.

– Паша, Паша, помоги нам. Ты же хочешь нам помочь?

– Помочь вам? Помогай, каравай, кого хочешь выбирай.

– Хорошо, тогда скажи, где ты прятался? У кого провел ночь?

– Эта ночь так была коротка. Не болела бы грудь, не страдала б душа.

– Слушай, ты классно поешь, парень. Я твой поклонник. Скажи адрес, где ты был.

– Мой адрес – не дом и не улица. Мой адрес – Советский Союз.

– Правильно. Так мы соседи. Улица? Как называется улица?

– Есть улочки тенистые…

Виктор Иванович явно болел за Фауста, а не за коллег.

– Во дает, парень! Что скажешь, Валера?

– Что скажу… Наша задача – не только определить, какой у него предел, но и научить приемам ухода на допросе. Ему бы еще пару минут продержаться.

– Его что, этому учили?

– Учили. Но одно дело – теория, а другое – как это применить на практике. Я, например, могу рассказать тебе секреты игры в крокет, но не уверен, что это поможет тебе у меня выиграть.

– Правильно, Паша, улочка тенистая, а как называется эта улочка? Неужели ты забыл, что называется она… как?

– Поперечная.

– Так и я там бываю.