Оперативник подошел к столу и веером рассыпал на нем с десяток черно-белых фотографий. Павел онемел от неожиданности. В постели были засняты он и Светлана. Обнаженные. В разных ракурсах.

– Ничего себе выполнял задание наш пострел, – делано удивился Ефимыч.

«Фотомонтаж? Непохоже. Кто снимал? Где? Это же наш номер в гостинице». – Мысли хаотично мелькали в голове стажера.

– Приложи их, Василий, к рапорту, и в понедельник его уже не будет в нашей системе, – напирал Олег.

– Ну зачем парню будущее портить? Может, он одумается, все осознает и вспомнит не только то, как он здесь с местной шалавой развлекался, но и как его вербовал в свое движение гражданин Асмолов. Вспомнит и нам сейчас напишет. Тогда мы подарим ему эти фото и пленку на память.

– Жестко. Ничего не скажешь. – В голосе Виктора Ивановича слышалось сочувствие.

– Свет в номере был плохой. Еле-еле качество вытянули, – оправдывался столичный психолог.

– Я этого писать не буду, – твердо заявил Павел. Он хотел встать, но здоровяк за спиной положил ему на плечи руки и практически воткнул назад в стул.

– Сиди. Команды «вольно» не было.

– Лучше напиши, Паша, – вкрадчиво советовал Ефимыч. – Олег у нас в гневе буйный. Я его не удержу.

– Да мне все равно. – В юноше закипала ярость.

– Все. Уперся. Выдержал, – констатировал психолог. – Теперь третий акт балета перепелок.

– Каких перепелок? – не понял Виктор Иванович.

– Марлезонский балет при дворце французского короля – это и есть балет перепелок. Не отвлекай.

– Не кипятись. Остынь. – Ефимыч взял с подноса стакан с водой и выпил его до дна. Налил еще полстакана и предложил Павлу: – Что-то ты возбудился, аж покраснел. Выпей водички. Охолонись. Во рту, наверное, пересохло.

– Я бы тоже сейчас промочил горло, – согласился неугомонный Виктор Иванович.

– На это и рассчитано. Но не советую это пить, козленочком станешь. – Валерий Рудольфович, не отрываясь, что-то строчил в блокноте.

Юноша взял стакан и осушил в два глотка.

– Все, понеслось. – Психолог буквально впился взглядом в стекло. – Так, закашлял. Сейчас появится металлический привкус во рту. В голове зашумело, началась расфокусировка глаз, тахикардия.

– Вы что, его отравили?

– Нет, конечно. Просто сильный сердечный стимулятор.

– Так Вася же выпил вместе с ним?

– Ефимыч выпил воду из стакана. А препарат был в графине.

– Ну и хитры вы…

У Павла все поплыло и закружилось перед глазами.

– Что с тобой, Савельев? – участливо спросил Василий Ефимович. – Олег, вызывай врача. Паша, ты меня слышишь?

Дверь почти сразу распахнулась, и в кабинет вошел человек в белом халате с чемоданчиком. Он проверил реакцию зрачков, пощупал пульс, измерил давление.

– Ничего страшного. Перенапряжение. Сейчас все пройдет.

– Доктор, может, ему таблетку какую дать? – проявил заботу Василий Ефимович.

– Не надо. Сейчас я ему сделаю успокаивающий укол, и все будет хорошо.

– Не надо укол, – пролепетал Павел. Но Олег сзади навалился на плечи, а Ефимыч уже закатывал ему рукав рубашки.

Боли от укола Фауст не почувствовал. В голове прояснилось. Причем так, что аж в ушах зазвенело.