Это была обычная, ничем не примечательная точка общепита. В ней не было даже стульев. Круглые мраморные столики на высоких ножках не предназначались для длительного застолья. Меню также не блистало разнообразием. Пельмени с бульоном, пельмени со сметаной или пельмени с томатом. Из напитков предлагали чай из пузатого десятилитрового алюминиевого чайника либо компот из сухофруктов из такой же алюминиевой бадейки.

Павел скоро понял, что Сергея Юрьевича привлекали здесь не только пельмени, на удивление вкусные и ароматные, ведь их лепили здесь же, а небольшой буфет. В нем торговали в розлив соками, лимонадом «Ситро», а также наливали сто грамм водки или граненый стакан плодово-ягодного вина. Старший товарищ неизменно брал два стакана бормотухи. Молодому никогда не предлагал. Платил каждый сам за себя.

Первый стакан шел сразу, для аппетита. Сергей Юрьевич добрел лицом и становился разговорчивее. По неписаной этике в общественных местах не положено было распространяться на профессиональные темы, но других тем, кроме работы, у них не существовало. Беседа сама собой поворачивалась к службе.

– Практически мой любимый сидр. – Наставник даже причмокнул от удовольствия.

– Где его в основном потребляют? – поинтересовался стажер.

– Южная и Центральная Европа, Испания, Португалия, Франция. Я к нему пристрастился в Испании. Местные партизаны, не хуже наших грузин, любили коротать время за стаканчиком сидра или кальвадоса. Правда, стаканы у них раза в два меньше наших. Лучше всего для сидра подходят яблоки осенних поздних сортов. Хорошо бы добавить и груши, но только на четверть. Нужно выбирать плоды крепкие, можно мелкие, но не перезревшие.

– Партизаны? – удивился Фауст. Несмотря на пожилой возраст, старший коллега ну никак не мог оказаться на Гражданской войне в Испании в конце тридцатых годов.

– После выпуска из разведывательной школы моя первая командировка была как раз в Испанию. Я был переводчиком и связным в одном из партизанских отрядов.

В пельменной почти никого не было. Большие лопасти вентилятора лениво гоняли мух под потолком.

– Когда же это было? – продолжал недоумевать юноша.

Его собеседник ухмыльнулся в пышные с редкой сединой усы:

– Партизанское движение как вспыхнуло во время гражданской войны, так и продолжилось после поражения республиканцев, длилось всю Вторую мировую и после нее. После победы Франко некоторые бойцы ушли в горы, кто-то отправился во Францию, кто-то в Италию, Грецию, Югославию, даже в Китай. Многие бойцы получали краткосрочную подготовку в СССР на базах НКВД или ГРУ и – вперед, в отряды резистанс и маки. Для них война сразу перетекла из гражданской в мировую, затем в послевоенное сопротивление.

– Для чего местным революционерам понадобился русский переводчик? – продолжал допытываться стажер.

– Да потому что лучшие консультанты по диверсиям на их родине владели только родным русским. Ну и немного немецким, в пределах разговорника для допроса военнопленных.

После тренировки по контрнаблюдению у Фауста разыгрался зверский аппетит. Приходилось наматывать километры, чтобы успеть проскочить проходняками и оказаться сзади возможного хвоста. Мотивированный переход на встречное движение, умение раствориться в толпе и постоянная фиксация, фиксация и фиксация. Лица, обувь, походка, особые приметы… Куртку, головной убор, сумку – все это можно быстро сменить. С обувью и лицом сложнее.

Молодой человек взял еще одну порцию фирменных пельменей.

– Франко был благодарен Гитлеру. Без его помощи оружием и специалистами генералиссимусу было бы трудно захватить власть в стране.