За дверью лежала большая комната с высоким потолком, набитая людьми. Некоторые сидели на стульях, но большинство - на циновках на полу. Толпа была больше, чем комната могла вместить с комфортом, и несмотря на наличие нескольких настольных вентиляторов, воздух был горячим и спертым. В дальнем конце комнаты находились два высоких окна с белыми ставнями. Синие стены покрывали пятна сырости, а потолок частично почернел от копоти.

Оратор сидел на ротанговом кресле с зеленым покрывалом. Оно было установлено так, чтобы смотреть на большую часть слушателей, Джая обнаружила, что глядит прямо на него через всю комнату. Его волосы были аккуратно расчесаны и поседели только на висках. Он носил темно-пурпурную лонджи и синюю футболку с вышитым на груди логотипом. Тощий, как телеграфный столб, с морщинистым лицом, чьи складки, казалось, двигались, как зябь на воде. Это было лицо с тонкими чертами, поглощенное возрастом: подвижность черт создавала впечатление острого восприятия и явной незаурядности.

Джае вдруг впервые пришло в голову, что она никогда не видела фото своего дяди Дину, он сам всегда находился по ту сторону камеры, никогда перед ней. Неужели это он? Джая не видела никакого сходства с Раджкумаром, он выглядел совершенно по-бирмански, но так выглядели многие люди наполовину индийского происхождения. В любом случае, нет никакой уверенности.

Теперь Джая заметила, что оратор держит в руках какой-то предмет - большой плакат. Он использовал его, чтобы проиллюстрировать лекцию. Джая увидела, что это фотография ракушки с очень близкого расстояния. Ее чувственно закрученная спираль изгибалась так, что, казалось, почти поднималась над поверхностью снимка. Джая узнала фотографию огромного наутилуса Уэстона.

Джая пару минут стояла в дверях незамеченной, но вдруг все глаза повернулись в ее сторону. Настала тишина, и помещение, казалось, моментально наполнилось туманом страха. Оратор отложил постер и медленно поднялся на ноги. Он единственный выглядел спокойным и не испуганным. Он потянулся за тростью и подошел, хромая и приволакивая правую ногу. Он посмотрел ей в лицо и сказал что-то по-бирмански. Джая покачала головой и попыталась улыбнуться. Он понял, что она иностранка, и Джая почти услышала его вздох облегчения.

- Да? - тихо сказал он по-английски. - Чем могу помочь?

Джая уже собиралась спросить У Тун Пе, но вдруг приняла другое решение.

- Я ищу мистера Динаната Раху.

Складки на его лица, казалось, задрожали, словно по озеру пролетел внезапный порыв ветра.

- Откуда вы знаете это имя? - спросил он. - В последний раз я слышал его много лет назад.

- Я ваша племянница. Джая, дочь вашего брата.

- Джая!

Джая поняла, что они незаметно поменяли язык и теперь он говорил на бенгали. Дину бросил трость, положил руку на плечо Джаи и пристально на нее посмотрел, словно в поисках подтверждения ее личности.

- Проходите и сядьте рядом со мной, - предложил он почти шепотом. - Я закончу через несколько минут.

Джая помогла ему пройти обратно к креслу и села на полу, скрестив ноги, пока она заканчивал лекцию. Теперь она сидела лицом к аудитории и видела плотную и пеструю смесь, старых и молодых, девушек и юношей, мужчин и женщин. Все были бирманцами, но некоторые, похоже, индийского происхождения, а некоторые - китайского. Некоторые были одеты изящно, а другие в обноски. Там присутствовал студент в черной кепке с логотипом Джорджио Армани, а в углу сидела группа монахов в пурпурных одеяниях. Все они внимательно слушали Дину, некоторые записывали.

У стен стояли ряды застекленных книжных шкафов, а на свободных местах висели десятки, возможно, сотни фотографий: репродукции, выглядящие так, будто их вырвали из журналов или книг. Некоторые в деревянных рамах, некоторые - наклеенные на картон. Джая узнала несколько из них - снимки известных фотографов, там была знаменитая фотографии ракушки Уэстона, снимок Картье-Брессона с женщинами в паранджах на холме в Кашмире, фотография старого дома в Калькутте Рагхубира Сингха.