|
Это чувство – хрупкости и непрочности – отравляло радость, но оно же делало ее светлой и пронзительной. – Только бы тебя у меня не украли! – сказала позавчера Даф, и сама, казалось, испугалась своих слов. – Меня у тебя? – не понял Меф. – И как меня украдут? По башке, в мешок и на органы? Дафна посмотрела на него с укором. Буслаев обожал говорить шокирующие вещи. Точнее, пытался, потому что человек способен огорчить стража света только своей глупостью и неискоренимым желанием навредить самому себе. Не желая продолжать тему, Дафна наклонилась и подняла с асфальта красный кленовый лист. – Заметил? Кленовый лист похож на человеческую ладонь. У него тоже пять пальцев и много жилок. – Что, правда? – усомнился Меф. Некоторое время он разглядывал кленовый лист, придирчиво сравнивая его с рукой Дафны, даже наложил лист на ладонь, после чего уверенно сказал: – Твоя симпатичнее! Если бы вместо рук у тебя торчали листья – мне это нравилось бы значительно меньше. Опять же опадающие осенью руки – это как в фильме ужасов. Идешь – повсюду руки валяются. Брр! Даф вздохнула. Надо смотреть на вещи трезво. Все?таки Меф не романтик. От романтика у него только длинные волосы и способность влипать в истории. Буслаев вошел в гипермаркет и был сразу затоплен ярким светом, громкой музыкой, мелькавшими на мониторах картинками и деловитыми щелчками кассовых клавиатур. Полки уходили в бесконечность. Это было настоящее царство Бессмертника Кощеева, который отморозил копчик, сидя на сундуках с золотом, и надумал наконец пустить денежки в дело. Здесь можно было купить все, за исключением, наверное, самолета. Но если очень постараться, то можно было купить и самолет. Меф прошел через воротца и стал срезать, спеша миновать секции продуктов и поскорее оказаться в отделе сумок и рюкзаков. Странная закономерность: когда вещей вокруг слишком много, глаза не разбегаются, а, напротив, собираются в кучку и ничего не желают замечать. Мельком Меф прикинул, хотел бы он, чтобы все эти вещи стали его собственностью, и понял, что скорее нет, чем да. Пиковое счастье – это поздний вечер накануне дня рождения, когда засыпаешь, зная, что утром будут подарки, но еще не получил их. Если человеку дать все, о чем он мечтает, – сразу, внезапно, ни за что, то он наверняка зароет это и предпочтет мечтать заново. Сбывшиеся мечты – это тупик, вроде глухой стены в дальней части магазина. Обратно идти – скучно, вперед идти – некуда. Проходя через отдел курток, Мефодий увидел знакомую фигуру. Знакома она была уже тем, что со спины напоминала грушу: мягкая в плечах, к тазу она плавно расширялась. Время от времени обладатель мягкой спины останавливался и, глядя в сторону, будто случайно касался то одной, то другой куртки. Убедившись, что к знакомой спине и голова приставлена знакомая, Мефодий подкрался и хлопнул Ромасюсика по плечу. Шоколадный юноша – а это действительно был он – по?девичьи вскрикнул, подпрыгнул от неожиданности, что?то уронил и тотчас наступил ногой. Меф успел увидеть, что это открытый нож?бабочка с лезвием не длиннее безымянного пальца. – Фуй! Как ты меня напугал! Буслаев, чего ты вечно подходишь как кошка? – набросился Ромасюсик на Мефа. – Зачем тебе нож? – Да так, – сказал Ромасюсик, быстро наклоняясь и поднимая его. Рассмотрев одну из курток, Меф обнаружил, что она прорезана насквозь, включая подкладку. – Гадишь? – спросил Меф. |
